Шрифт:
Annotation
Варга Василий Васильевич
Варга Василий Васильевич
Война со смертью
Война со смертью
Повесть
1
Александр
Тяжело было директору перенести эту несправедливость, если не сказать жестокость тех, для кого он в свое время так много сделал: обеспечивал их квартирами, почти всех работников, выдавал путевки в санатории и дома отдыха, и самое главное, приучал их к порядочности, совести и чести.
Правда и время было необычное: запертый до того народ, каждый в свою железную клетку, вдруг был выпущен на волю и предоставлен самому себе. Директоров всех предприятий постигла та же участь: околпаченные массы, которым была предоставлена свобода, доказывали, что они действительно свободны и своих начальников они теперь выбирают, не то что было раньше: всех раньше назначал райком партии.
***
Как всякий человек Александр Васильевич находился в растерянности, как виноватый нашкодивший ребенок, не знал, что делать, куда обращаться, его опора, его стена, куда он раньше мог обратиться, спрятаться, теперь опустел, коммунисты разбежались, кто куда и казалось, никто в Москве не знал, куда деваться, к кому и зачем обращаться.
Но мир не без добрых людей. Ему посоветовали записаться в безработные, а безработным полагалось пособие на кусок хлеба. Как это не казалось унизительным, но деваться было некуда, пришлось протягивать руку.
Пособие по безработице выплачивалось в течение трех месяцев, за это время надо было где-то приткнуться. И тут Александр Васильевич обнаружил, что решительно ничего не умеет делать: сверлильные и токарные станки он видел, и наковальню, и зубило, и молотки, а вот стать за этот станок, управлять им никогда не пробовал. Он был отличным чиновником, не более того.
Как всякий человек, Веревкин побаивался пенсионного возраста, хотя, что это за возраст не имел ни малейшего понятия.
Но оказалось, что пенсионный возраст - это великое благо для человека: он свободен как птица и государство худо-бедно его содержит. Все годы он трудился как пчелка, зарабатывал на жизнь, на рубашку, на дешевые ботинки, на шапку ушанку. А тут - свобода: гуляй весь день и размышляй, вспоминай свою прошлую жизнь иногда похожую на бесконечную красивую киноленту.
Одно плохо. Пенсионный возраст это неумолимое приближение к высокой каменной стене, наверх которой ты взбираешься независимо от своего желания, а вернуться обратно уже не сможешь, остается только спускаться вниз на ту, другую сторону, куда тебя всемогущее время незаметно тянет.
Там, за этой стеной бесполезная война с болячками, которые увеличиваются, расширяются в организме и подобно червям, подтачивают его, пока не сведут в могилу.
Есть правда врачи, долг которых облегчить страдания человека, но вся беда в том, что врачи зависят от больных: чем больше больных, тем больше уверенности в том, что он, врач будет востребован. Эта зависимость врача от больного, а больного от врача - это противоречивый пласт человеческой жизни, куда мы попытаемся проникнуть по возможности и осветить эти проблемы.
Следует заметить, что люди жившие при коммунистическом режиме, так привыкли к порядку, к дисциплине, к колючей проволоке, к тому что ни о чем не надо думать, ни о чем не надо заботиться, потому что за каждого думает вождь и родная коммунистическая партия. А свободой не умели пользоваться и стали деградировать.
Мне как художнику кажется, что люди стали деградировать. Приведет ли это к катастрофе, или произойдет что-то важное, значительное, и к нам вернется мораль, совесть, честь, любовь к ближнему. Сумеем мы вернуться к Богу, или нас будет стегать сатана своими кровавыми крылами с острыми наконечниками, дабы выпускать дурную кровь из грешного тела.
***
Первые месяцы Александр Васильевич получал пособие по безработице, но потом, вместе с семьей уехал в деревню в имение жены, а московскую квартиру стал сдавать приезжим, тем кто искал и находил приют в столице. Обязательная прописка в Москве, без которой тебя никуда не могли взять, была отменена, и периферия хлынула в Москву как наводнение. К чему это приведет, можно будет узнать через 50-100 лет.
Жаль, что деревня в России практически приказала долго жить. Большевики ввели жесточайший запрет покидать деревню, но жители правдами и неправдами покидали свои дома, чтобы пробраться в город, а когда наступила демократия, толпами ринулись в города. А деревня - это свежий воздух, это родниковая вода, это скотина, которую давно можно назвать человеком, а человека скотиной, потому что человек давно стал скотиной в худшем смысле этого слова.
Человек, который содержит скотину, становится лучше, добрее и благороднее. Эти качества, как это ни удивительно, переходят к нему от коров, быков, лошадей, овец и хитрых, но благородных коз и собак, охраняющих его дом. Животные необыкновенно преданные человеку.
Александр Васильевич неоднократно убеждался в этом. В свободно время, во время прогулки он уходил далеко от дома, а возвращаясь обратно, слышал, как периодически мычит корова на привязи на пастбище. А как собака в загородке у будки, пританцовывала, когда он возвращался обратно, и лизала ему руки.
Жестокость человека по отношению к животным, не повлияла на их нрав, исключая, скажем, волков, и некоторых других зверей, живущих своей уединенной жизнью.
Деревня - это еще и труд, он так нужен человеку, как вода и воздух, если он не рабский, не коммунистический. Жить бы и жить им в деревне в большом деревянном доме из круглых сосновых бревен, хранящих тепло всю зиму и все еще издающих чудесных аромат, несмотря, что дом был построен сорок лет назад.
Но в шестьдесят лет у Александра Васильевича случился микроинфаркт. Пришлось пять месяцев пролежать в постели. Он не думал о смерти, а вспоминал свою прошлую жизнь. Оказалось, что прошлые годы, начиная с юношеского возраста, у него так или иначе были связаны с болезнями и помощью врачей. Его, хилого мальчишку тащила на телеге к врачу пара колхозных 20 километров туда и столько обратно.
Врач оказался беспомощным, возможно он был вовсе не врач, а что-то вроде медицинской сестры, окончивший, когда-то медицинское училище. Он все стучал согнутым пальцем по ребрам ребенка и спрашивал одно и то же: где болит. А у него текли сопелки, сильно колотилось сердечко, и была невысокая температура тела в пределах 37, 5 градуса. Он и отвечал врачу одно и то же: везде болит.
– Увозите его домой, держите в тепле. А вот еще. Окуните его в горячую воду, накройте полотенцем и пусть он с полчаса посидит, пропарится. А я сделать ничего не могу. У меня только один термометр остался, а лекарства от температуры и слабого, но учащенного дыхания ни одного не осталось.