Война среди осени
Шрифт:
Его обманули. Синдзя Аютани повел его по ложному следу. Вкус предательства был горек, словно зола. Но хуже всего было то, что это ничего не меняло. Защитников почти не осталось, а запасы камней и стрел на башнях рано или поздно подойдут к концу. Вожак наемников добился лишь того, что затянул агонию. Баласару этот обман будет стоить нескольких сотен воинов, а хаю Мати — нескольких тысяч.
«Синдзя, Синдзя. Ты был на моей стороне. На моей», — подумал он и приказал вслух:
— Несите карты!
Понимая, что попал в ловушку, и зная, что защитникам города нужно место, куда
Нет, идти нужно было не во дворцы. Синдзя послал их именно туда. Не в кузни. К нему вернулись прежнее холодное спокойствие и отстраненность. Буря в крови утихла. Баласар снова стал генералом. Им нужны были склады. Север города. Подземные галереи отлично подходили, чтобы собрать в них большой отряд или поставить койки для раненых. Там наверняка есть запасы воды, и свет оттуда не проскользнет наружу. Баласар и сам выбрал бы это место, чтобы руководить обороной.
— Мне нужны посланники, — сказал он. — Дюжина. Надо пробраться к тем, кто ушел во дворцы, и сказать им, что план изменился.
Синдзя гнал коня на север. Услышав, как затрубили рога, возвещавшие начало битвы за Мати, он только пригнулся к лошадиной гриве и еще быстрей поскакал по тропам и каменистым шахтерским дорогам, которые кружевом увивали холмы за городом. Там, в предгорьях, где поколения назад люди черпали из недр земли руду, находилась одна из первых, старейших шахт — убежище для детей Оты и поэтов. Единственной преградой между ней и городом были Юстин и сотня вооруженных гальтов. Синдзя вздрагивал, представляя след колес на снегу, уходящий в жерло рудника. Только бы Юстин его не нашел.
Он как раз достиг ближайшего к Мати хребта, когда со стороны города донесся грохот, приглушенный расстоянием и снегопадом. От боков лошади валил пар. В такую погоду гнать ее во весь опор было все равно, что убить. Он понимал: если не сбавит скорость, лошадь, скорее всего, падет. Но ехать шагом он не собирался. Если лошадь — единственное существо, которое он сегодня погубит, это будет счастливый день.
Синдзя добрался до шахты, когда полдень уже миновал. Точнее определить время он не мог. Бесшумно ступая, он спустился в полумрак подземелья и присел на корточки. Подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и стал внимательно рассматривать запыленные камни. Они были совсем сухими. Никто не проходил по ним с тех пор, как начался снегопад. Синдзя вышел, вскочил в седло и направил бедное, измученное животное обратно на юг. Он трусил по запорошенным снегом следам, отъезжал назад, снова трогался вперед, петлял, поворачивая то на запад, то на восток. Он без устали вглядывался в серую пелену в поисках Юстина и его отряда. Вскоре он заметил их — дюжину воинов, которых отправили в дозор. Те рассказали ему, что таких дозоров восемь, а Юстин едет с тем, который остался поближе к городу. Поблагодарив своих временных соратников, Синдзя поскакал дальше на юг.
Перчатки промокли, а в костяшки пальцев забрался холод, когда Синдзя наконец отыскал Юстина и его людей. Они окружили старую
«Мы союзники, — успокоил себя Синдзя. — Мы люди Баласара Джайса в день его величайшего триумфа».
Он улыбнулся непослушными от холода губами и не спеша спустился по склону, к воинам и несчастному беглецу.
— Что же с генералом не остался? — спросил Юстин, когда Синдзя подъехал поближе.
— Не хочу глядеть, как он расправится со всеми, кого я знал. Только лишнее расстройство.
Юстин пожал плечами.
— Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор тут. После такого никто в Мати тебя привечать не станет. Тебе и зимовать в городе опасно.
— Ну, я надеюсь, дорогие друзья из Гальта прикроют мою спину, чтобы на ней не выросло несколько стрел, — ответил он, спрыгнув на землю.
Юстин только усмехнулся. Синдзя поглядел на юношу. Его лицо показалось наемнику смутно знакомым, как будто он знал кого-то из его братьев.
— Кто тут у вас?
Юстин снова повернулся к молодому человеку.
— Да так, один трус пустился наутек. Я как раз спросил, что он везет.
— Ничего. Со мной только сын. У меня нет ни серебра, ни драгоценностей. Ничего больше.
— Что-то не верится, что ты там хорошо заживешь, — сказал Юстин, кивая в сторону заснеженных гор. — Не лучше ли вернуться с нами в лагерь, а?
— Отпустите меня, пожалуйста. У меня сестра живет с мужем в одном из предместий. Это возле шахт Радаани. Я к ней и ехал, — объяснил юноша.
«Хорошо врет», — подумал Синдзя.
— Я не воин. А от моего мальчика никому не будет вреда. Отпустите нас, мы ничего не замышляем.
— Тогда, значит, сегодня тебе просто не повезло, — сказал Юстин и указал на плащ. — Распахни-ка.
Молодой человек неохотно исполнил приказ. На поясе у него висел меч. Юстин улыбнулся.
— Не воин, говоришь? А это зачем, белок пугать?
— Я отдам…
— У меня уже есть один, спасибо. Теперь давай поглядим на твоего сосунка.
Юноша заколебался, окинул взглядом всадников и Юстина. Он хотел пустить своего неказистого мула вскачь. Уйти от шестерых конников. Синдзя сложил руки в простом жесте, предупреждая, чтобы тот не делал глупостей. Парень опустил глаза, обернулся к повозке.
— Чоти-кя, — позвал он. — Вылезай, поздоровайся с добрыми господами.
Груда навощенного шелка, лежавшая у задка телеги, зашевелилась, поднялась и повернулась к ним. Под ней оказался робкий круглолицый мальчуган. В его глазах испуг смешался с любопытством. Щеки раскраснелись от мороза, как будто кто-то хлестал по ним рукой. Маленькие ручонки выпутались из одеял и сложились в жесте приветствия. Синдзя вздохнул.
Данат. Ее сын. Значит, парня зовут Найит. Случилось то, чего он больше всего боялся.
Один из воинов Юстина шагнул вперед, чтобы заглянуть в повозку. Данат отпрянул от него, но тот не обратил на мальчишку внимания.