Война Сталина, или Тайны, мифы и трагедия Великой Отечественной. Книга вторая
Шрифт:
Мы уже приводили пример такого неудачного удара Западного фронта, о котором говорил маршал Ерёменко в своих воспоминаниях. Вот ещё один, уже «ударного» Юго-Западного фронта, говорящий о том, как Директива № 3 не согласовывалась с реальной обстановкой, о чём говорили и Жуков и командующие западными округами. И как нарушался главный принцип танковой войны: нанесение ударов только после полного сосредоточения и развёртывания всех частей танкового соединения, которое является условием успеха, так как удар будет в этом случае действительно мощным. Однако, как мы уже не раз писали, как раз эти мероприятия Сталин провести не дал. Командиры пытались сделать это уже в ходе войны. Так, могучий 8-й мехкорпус, по приказу своего командира генерала Дмитрия Рябышева, ждал подхода всех дивизий для нанесения мощного удара, но… На командный пункт прибывает Член Военного совета Юго-Западного фронта, полковой комиссар Николай Вашугин. Да не один, а с военным прокурором, с комендантским взводом и приказом-угрозой: «Если не начнёшь атаку немедленно, расстреляю под этой самой сосной!» Рябышев отдал приказ и в бой ринулась лишь
Итак, никаких «широких наступательных действий», разгрома и уничтожения противника-не говоря уже о прорыве на польскую территорию-не могло произойти в принципе. И не произошло. Заранее невыполнимая сталинская Директива № 3 и на деле выполнена не была. Мехкорпуса фронтов нанесли поспешные контратакующие удары и сгорели в них в первые неделю-две, а остатки их вскоре превратились в обычные стрелковые дивизии по причине… отсутствия техники. Вот лишь один пример печально знаменитой атаки самой мощной танковой группировки того самого «ударного» Юго-Западного фронта. 23–30 июня в т. н. «Бродском треугольнике» – Броды-Луцк-Дубно-были разгромлены пять полностью и один частично мехкорпусов РККА. 8-й, 9-й, 15-й, 19-й и 22-й мехкорпуса, имевшие 2803 танка, прикрывал самый мощный 4-й МК с 892 боевыми машинами, из которых в наличии было танков КВ-1-89 шт. и Т-34 – 327 шт. Примерно 3,5 тыс. танков! Мощь, конечно, хотя если исходить из штатного расписания, то каждый корпус должен был иметь по тысяче танков. Здесь же-чуть больше половины. В 9-м мехкорпусе Рокоссовского, к примеру, было всего 300 танков и все лёгкие. Им противостояли танковые и пехотные дивизии вермахта, в которых было всего 800 танков. Итог боёв: 2,5–3 тысячи наших танков были потеряны. От 70 до 94 %. Немцы потеряли 186 танков. Причины: недостаток бронебойных снарядов, отсутствие авиационной и артиллерийской поддержки, несогласованность действий… И так везде, на всех фронтах. Лишь на Южном фронте удалось остановить атаки румынских частей, однако ненадолго.
Безусловно, непрерывные контратаки мехкорпусов затормозили, а где и остановили, и даже обратили в бегство немецкие части, однако главной цели они не достигли. Растеряв преимущество первого удара, не поддержанные авиацией, артиллерией и пехотой мехкорпуса наносили мощные, но бесполезные в стратегическом отношении удары. Немедленно сказалось недостатки: отсутствие запасов топлива и боеприпасов, преимущественно старые модели танков, непрерывные поломки техники, отсутствие средств к ремонту и слабая подготовка экипажей. Потеря авиации нанесла решающий удар по танковой армаде РККА и она просто перестала существовать. Через месяц после начала войны от 20 тысяч танков осталось менее 30 %. Около 5 тысяч боевых машин.
Мы уже говорили о том, что вермахт обманулся в оценке силы Красной армии, и в первую очередь в количестве и качестве советских танков. Однако если имела место «цифровая» недооценка, то стратегически вермахт действовал умело. Вполне себе представляли в Генштабе вермахта о том, что танков у РККА не мало, знали они и о том, что возможны контрудары советских мехкорпусов. Ещё 6 июня Гальдер оставил запись: «Тактика русских танковых войск. Использование небольших подразделений (для контрударов и контратак) и массированное использование. (Новость!) Выдвинуть вперед противотанковую артиллерию (возможно, даже из дивизий, расположенных в тылу)». Кроме всего прочего, передовые немецкие части были заранее вооружены бутылками с горючей смесью, которыми они сожгли сотни наших боевых машин. Тем самым «коктейлем Молотова», хотя это очередная подмена понятий и правильнее было бы его назвать «коктейлем Гальдера». Не говоря уже о том, что глухие, но упорные слухи, появившиеся в последнее время, обнаруживают в Генштабе РККА глубоко законспирированного агента – «крота», передавшего много ценных сведений в предвоенный период. Доказательства, правда, скудные или, наоборот, хорошо засекреченные, но полностью исключать этого факта нельзя. Однако это предположения, а вот фактом является то, что постепенный-и по частям-ввод мехкорпусов в бой из мест постоянной дислокации немедленно замечался немецкой авиацией и к встрече с ними немцы были готовы заранее. Нередко мехкорпуса несли серьёзные потери от той же авиации ещё даже не вступив в бой.
При этом немцы немедленно ощутили на себе упорство и героизм наших солдат. Что не помешало им профессионально оценить, как состояние, так и действия РККА в этот период как «посредственное». К сожалению, спорить с этим трудно, учитывая и то самое мирное благоденствие, царившее в войсках под приказом: «не провоцировать». А ведь в спорте есть хорошее выражение: «Порядок бьёт класс». Оно означает, что средняя по мастерству, но организованная, подготовленная, дисциплинированная и выполняющая установки тренера команда-футбольная, хоккейная и так далее-нередко играет
Возникает вопрос: а какой же орган вообще руководит действиями фронтов РККА в первые дни войны, ведь практически весь Генштаб разогнан Сталиным, а его офицеры направлены на фронты? 23 июня постановлением Совета Народных Комиссаров и Верховного Совета СССР № 825 был создан «Чрезвычайный орган военного управления для стратегического руководства вооружёнными силами СССР в ходе войны»-Ставка Главного командования. В неё вошли: Сталин и Молотов, Жуков и Тимошенко, Ворошилов и Будённый, а также Нарком флота Кузнецов. Председателем же её стал… Тот, кто назовёт Сталина, видимо, не читал предыдущих глав. Потому что Сталин был-пока что-лишь «скромным» членом Ставки, а председателем её назначили Тимошенко. Кто его назначил, тоже не секрет. Сталин. Потому что ещё не время, ведь приграничные сражения могут пойти не по успешному, а по иному, плохому сценарию и Сталину совершенно не хочется нести за это ответственность. Он, как всегда, «просчитан» до мелочей… При этом Сталин, по воспоминаниям адмирала Кузнецова, вообще в первые дни на заседаниях Ставки под председательством Тимошенко не появлялся, нивелируя таким образом её значимость и по-прежнему уходя от любой ответственности. Кузнецов добавляет: «Функции каждого были неясны – положения о Ставке не существовало. Люди, входившие в её состав, совсем и не собирались подчиняться наркому обороны. Они требовали от него докладов, информации, даже отчёта о его действиях. С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков докладывали о положении на сухопутных фронтах…» Комментарии излишни.
В то же время в Кремле в первые дни Тимошенко и Жуков, вернувшийся 26 июня с Юго-Западного фронта, часами просиживали в приемной Сталина, ожидая аудиенции. Обстановка на тех самых фронтах менялась каждую минуту, но Сталин никуда не торопился. Когда их наконец принимали, приходили уже новые неутешительные доклады. И так каждый час и каждый день. Впрочем, сколько верёвочке не виться… а петелька-петля уже свивается и к концу июня катастрофа принимает зримые очертания. Которые Сталин начинает видеть. И это, кроме всего прочего, очень недобрый знак для него лично. Однако он готов и к такому ходу событий и запускает очередную хорошо-и давно-продуманную акцию. Пока солдаты и офицеры героически стоят насмерть, «вождь» решает заняться вопросом концентрации всей власти в своих руках. Самое время, правда? Не войной же заниматься лидеру державы…
Итак, пока всё шло «по плану» и, «гремя огнём» шли машины, Сталин оставался хмурым, но спокойным. Однако после того, как стали понятными примерные масштабы катастрофы приграничных сражений, тучи над вождём стали сгущаться. Его план ответного блицкрига так же молниеносно-а иного было и не дано! – провалился и, вместо успешного широкого наступления, привёл к глобальному разгрому приграничной группировки РККА. И тут Сталина в первую-впрочем, как и всегда-очередь тревожил вопрос личной власти. После многочисленных и прилюдных признаний в «обмане Гитлером» и последовавшим за этим разгромом армии в приграничных сражениях, авторитет Сталина несомненно пошатнулся. Его нужно было срочно восстанавливать, укреплять свою личную власть и «брать» её всю без остатка уже в новых условиях.
Однако Сталин предвидел возможность негативного хода начального этапа войны и был к этому готов. У него был загодя подготовлен план и на этот случай. План на сей раз был рассчитан на «ближний круг» соратников, которые прекрасно знали, кто до последнего тормозил подготовку страны и армии к войне и кто отдал приказ наступать уже 22 июня. Однако эти их мысли Сталин легко «считывал». И готовил для них небольшую авторскую трагедию. На сей раз задача перед ним стояла непростая. Скажем, «три в одном». Во-первых, снять ответственность с себя не только за само нападение, но уже и за военный провал первой военной недели. Второе: одновременно найти виновников и того и другого. И третий: окончательно захватить всю власть. Другими словами, Сталин готовит уже второй за неполных два месяца государственный переворот. Первый закончился, как мы помним, «мирным», но громким снятием Молотова с поста Председателя СНК в апреле-мае. На этот раз Сталин готовит новый, который можно с полным правом назвать военным переворотом.
Итак, сценариев развития событий у Сталина на этот раз было два и он устраивает спектакль, чтобы выбрать один из них. Занавес открывается и представление начинается… Оставив железное спокойствие и хмурую неторопливость первых военных дней, вождь примерно с 27 июня мрачнел на глазах. Всем стало понятным, что снова «планируются казни». Осталось решить, кого именно казнить. «Ближние», как водится, немедленно организовали для Тимошенко и Жукова, а заодно и для Ворошилова, «вакуум общения» и насторожились. Хотя на самом-то деле сильнее всех насторожился и, возможно, впал в отчаяние… верный друг и соратник Молотов! А он-то с чего, спросим мы? О, очень даже с того! Скоро расскажем. А пока Кремль замер в ожидании. Долго ждать не пришлось. Когда Западный фронт, лишённый танков и авиации, стал рушиться и 28 июня пал Минск, тучи прорвались громом и молниями. Метал их, конечно же, «непогрешимый военный гений и вождь» Сталин.