Война Сталина, или Тайны, мифы и трагедия Великой Отечественной. Книга вторая
Шрифт:
Промежуточный вывод следующий: появление «Записки» от 15 мая крайне символично. Военные поняли угрозу и стремились её исправить «превентивным» ударом, но Сталин категорически не желал нападать первым. Таким образом, именно Сталин и есть тот самый автор приказа на «широкое наступление», отданного в Директиве № 3. Который оказался полнейшей неожиданностью как для Генштаба и Наркомата обороны, так и для командующих военными округами-фронтами. И этот вариант на самом деле следует признать единственно возможным. Давайте вспомним, как Сталин неожиданно стал председателем Совета Народных комиссаров и председателем Комитета Обороны в начале мая 1941 года, а, следовательно, прямым начальником для Наркома обороны, не говоря уже о его заместителе-начальнике Генштаба. В том числе и поэтому Сталин произвёл тот самый госпереворот, сместив Молотова. В этом случае Тимошенко и Жукову оставалось только подчиниться любому приказу Сталина и выполнить его. Здесь попытка 15 мая повлиять на Сталина была почти что героической, ведь спорить с вождём было смертельно опасно в прямом смысле слова. В любом случае, Сталин был не только в курсе, но и являлся автором замысла «встречной войны», плана неудавшегося блицкрига, а перевалить вину на военных не получится. Они не имеют
Ясно, что именно Сталин отдал приказ на подготовку Директивы № 3. Как именно он это сделал? В уже не раз упоминавшемся фильме «Битва за Москву» этот эпизод показан следующим образом. Тимошенко зачитывает сводку на 22 часа 22-го июня Сталину. В кабинете кроме них присутствуют и другие, среди которых Молотов и Ворошилов. Жукова-который уже на Юго-Западном фронте-среди них, естественно, нет. Итак, Тимошенко читает вслух некую обтекаемую сводку о положении на фронтах, за что получает от Сталина нагоняй за «приукрашивание обстановки». Затем Сталин даёт Тимошенко поручение о подготовке директивы, согласно которой части Красной армии должны немедленно перейти в контрнаступление. Тимошенко возражает, так как обстановка на фронтах не ясна. Его поддерживает Ворошилов, призывая подождать хотя бы до утра и в обстановку всё-таки вникнуть. Однако Сталин даёт гневную отповедь обоим, заявляя о том, что воспитанная в наступательном духе Красная армия не может отсиживаться в обороне, а должна наступать. На этом вопрос закрыт и, судя по всему, Тимошенко отправился готовить директиву, которая к полуночи «ушла» на фронты. Помним, что «красной нитью» в этом фильме проходит мысль о коллективном принятии решений в начале войны при главенствующей роли Сталина, так что всё развивается именно в этом ключе. На «почётном» месте и контрудары, ведь про «широкое наступление» не говорится ни слова.
Откуда авторы фильма взяли этот эпизод неизвестно. В мемуарах отсутствовавшего при принятии решения на подготовку Директивы № 3 Жукова-на основе которых во-многом написан сценарий фильма-этого эпизода, естественно, нет. Молчит и Василевский. И вообще все молчат. При том, что как у авторов фильма, так и у нас нет ни малейших сомнений в том, что именно Сталин являлся инициатором подготовки Директивы № 3, такая трактовка событий сомнительна. Думается, что эпизод этот сценаристами просто придуман, потому что вынесения столь важного вопроса на всеобщее обсуждение Сталин явно не хотел. И, скорее всего, такой приказ им был отдан лично Наркому обороны Тимошенко или в «узком кругу». Завесу тайны мог бы приоткрыть Тимошенко, но он наотрез отказался писать послевоенные мемуары. При этом на все предложения Семён Константинович отвечал максимально резко: «Правду всё равно не опубликуют, а врать и без меня есть кому!» Не хотел Тимошенко лгать. И не стал. Так что правду о том, как это было сделано «технически» мы уже вряд ли узнаем, однако смысл от этого не меняется. Итак, на первый взгляд главных свидетелей того, как именно готовилась Директива № 3 всего двое: Сталин и Тимошенко. Однако на самом деле их трое… При этом третий персонаж, о котором мы уже выше говорили, насколько таинственен, настолько же и логичен. Он появляется в крайне важных, ключевых точках нашего расследования внезапно и также быстро исчезает, но всё это происходит исключительно по плану Сталина.
Итак, одним из главных аргументов «сталинистов» является тот, что на Директиве № 3-как и на двух предыдущих, впрочем-нет подписи или хотя бы визы Сталина. Однако это ни о чём не говорит. Как мы уже знаем, Сталин всячески уклонялся от того, чтобы официально стать Главнокомандующим РККА накануне и в первые дни войны, то есть намеренно-и по плану-уходил от должностной и документальной ответственности. Помним и о том, что он вообще ничего не подписывал перед войной, а тем паче в первые дни войны. Но, тем не менее, опосредованно-то «его» подпись на директиве-даже на двух-была! За него её поставил тот самый «наш третий персонаж», уже появлявшийся на страницах книги в связи с разгромом ленинградского блокадного музей. Это Григорий Маленков. Внимательный читатель скорее всего подметил, что две важнейшие директивы за №№ 2 и 3 от 22 июня 1941 года подписаны не только Тимошенко и Жуковым, что вполне логично, но и… Маленковым. Что абсолютно логике не поддаётся. Но это только на первый взгляд. Конечно же выглядит странным тот факт, что на двух директивах совершенно неожиданно значится подпись члена Политбюро ЦК ВКП(б), а также и члена Главного Военного Совета РККА Георгия Максимилиановича Маленкова. Напомним, что по состоянию на 22 июня 1941 года в этот коллегиальный орган Народного комиссариата обороны-ГВС РККА-входило девять человек. Маршалы: Тимошенко (председатель), Будённый и Кулик. Генералы армии: Жуков, Мерецков и Павлов. Генерал-лейтенант авиации Жигарев, а также два Члена Политбюро: Жданов и Маленков. И в таком случае крайне интересно понять, каким образом именно подпись Маленкова оказалась на второй и третьей Директивах, наравне с подписями Наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Жукова? И почему тогда только его, а не всех членов Главного Военного Совета? А также какое право имеет этот рядовой член ГВС-да ещё и сугубо «гражданский» человек-подписывать важнейший военно-стратегический документ? Да никакого. Однако на обеих директивах стоит его подпись. Ответ прост и единственно логичен: Сталин лично составил основные положения Директивы, передал их Маленкову-письменно или устно-и приказал ему «приглядеть» за Тимошенко, чтобы он не вставил в текст что-то помимо его, сталинской воли. Ведь Сталин был в Кремле, а Наркомат обороны, где работал Тимошенко, располагался в специально построенном для него перед войной здании в Колымажном переулке и здесь за военными нужен был глаз да глаз. Вот и приглядывает «глаз» Маленков, докладывает всё Сталину, согласовывает каждое слово Директивы. И подпись свою также вынужден ставить, заверяя выполнение указаний Сталина. Для убедительности и за Жукова Сталин требует расписаться, хотя это, на всякий случай, вообще подделка подписи, то есть уголовное преступление. Но Сталина и это не смущает, он ответственность на других перекладывает, а здесь все средства хороши.
Таким образом, Маленков контролировал военных для того, чтобы в этот крайне важный для Сталина день его планы были выполнены «без сучка и задоринки». А уже на следующий день Маленков вновь «планово» и на время пропадает из нашей-и вообще из всей советской военной-истории. Ведь 23-го июня Главный Военный Совет РККА был Сталиным упразднён и его функции перешли к Ставке Главного командования. Попутно роль и подписи Маленкова 22 июня 1941 года-вместе со всем ГВС РККА-отправили в «архив». Просто, грубо, эффективно и планово… Маленков же вскоре ещё раз возникнет в очередной важнейший исторический момент по сталинскому плану. И вновь проявит себя всё в той же неприглядной роли его соглядатая. Читай, доносчика. Но это лишь на первый взгляд. На самом же деле Маленков вновь выступит «ретранслятором» важнейших сталинских идей и получит за это награду, войдя в состав Государственного Комитета Обороны. Однако снова останется «в тени» истории. Всё, как Сталин задумывал…
Итак, вывод: именно Сталин подготовил основные положения Директивы № 3 и через Маленкова отдал прямой приказ Тимошенко на её подготовку отправку в войска. И определил задачи по крайней мере трём фронтам. Ничего, кстати, сложного в том, что именно Сталин поставил такие военно-стратегические задачи, нет. Несмотря на то, что он в военных вопросах был дилетантом, тут особо напрягаться и не надо было: Юго-Западный фронт был «ударным» по всем планам, а удары Западного и Северо-Западного фронтов на Сувалки это вообще «очевидная очевидность». Об опасности сувалкинского выступа до войны не говорил только ленивый… Так что, повторяю, все три удара на этих направлениях логичны и предсказуемы. Для всех. И для вермахта в первую очередь.
В пользу сталинского авторства говорит и то, что, сравнивая Директиву № 3 с тем же планом от 15 мая, невооружённым взглядом видно различие между документами. Если майский план отработан крайне чётко и профессионально-вплоть до каждой дивизии-то третья Директива это какой-то полуфабрикат, не взирая на всю её важность. Так, Северо-Западному фронту предписывается «нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл сувалкинской группировке противника», а какими силами это сделать не говорится вообще. Мехкорпусами или стрелковыми дивизиями, а может кавалерийскими? Нонсенс. Западному фронту предписывается нанести свой «мощный контрудар силами не менее двух мехкорпусов и авиации». А если более, то это тогда сколько? Но ведь это же не задача, а какая-то «заготовка»! Тем более что бросать не просто в контратаку, а в «широкое наступление» мехкорпуса без поддержки пехоты-это нарушение всех военных уставов того времени. Если провести исторические параллели, то Наполеон пришёл в ужас в битве при Ватерлоо когда увидел, как осатаневший и искавший смерти маршал Мишель Ней раз за разом бросает конницу без поддержки пехоты на выстроившуюся в каре английскую пехоту. Другими словами, это полнейшее дилетантство и военное преступление! А вот в вермахте дилетантством не занимались. Гальдер пишет ещё 6 июня 1941-го: «Совещание с генерал-полковником Гудерианом: Главной задачей танковых групп являются не действия в начале наступления, а действия в глубине. Для выполнения этой задачи силы должны быть сохранены. Поэтому в самом начале наступления необходимо использовать поддержку пехоты. 2-й танковой группе должны быть подчинены 267-я и 293-я пехотные дивизии. Их предполагается использовать не целиком, а отдельными полками (без обозов), которые будут подчинены отдельным танковым дивизиям». Не случайно и танкист Павлов попытался нанести хоть и заранее обречённый контрудар силами не только двух МК, но и кавалерийского корпуса, который хоть как-то мог помочь танкистам. Где, в конце концов, задачи по артиллерийской поддержке «широкого наступления»?
Всё это приводит нас к выводу о том, что Директива № 3 просто НЕ МОГЛА быть подготовлена военными по собственному усмотрению, потому что представляет собою документ, нарушающий всякие военные каноны, идущий вразрез с любыми военно-стратегическими замыслами и оперативно-тактическими принципами. Этот документ с военной точки зрения-полная ахинея, эпический бред и сказочный прожект. Страшная авантюра. Директиву № 3 вообще нельзя считать военным документом, это скорее военно-политический замысел. Набросок «хотелок» Сталина. С профессиональной же военной точки зрения-это дело рук дилетанта, крайне далёкого от элементарных, начальных основ армейских знаний. Такой текст Директивы профессиональные военные просто НЕ МОГЛИ предложить Сталину ни при каких обстоятельствах. Исключено. Поэтому Сталин и не мог наказать автора этого около военного бреда, так как его автором он был сам.
Не мудрено, что Директиву № 3 многие «историки» трактуют скомкано, сжато и напирая на те самые контрудары мехкорпусов. А попутно выставляя как щит и как самый значимый документ Директиву № 1, которая абсолютно не так важна на фоне своей третьей по счёту «сестры». Однако при внимательном прочтении спорить с документом бессмысленно: уже 22 июня, в первый же день войны Директива № 3, требовавшая НЕМЕДЛЕННОГО проведения масштабных фронтовых наступательных операций и, следовательно, перехода в стратегическое контрнаступление, была передана в войска и её оставалось лишь выполнять. Таким образом, Сталин буквально «подписал»-как всегда, чужими руками-приговор Первому эшелону Красной армии.
Кроме того, именно Сталин своим приказом о переходе РККА в стратегическое контрнаступление «решительно» упростил вермахту задачу разгрома Первого стратегического эшелона. Ведь, как мы помним, главной задачей плана «Барбаросса» выступала следующая: «Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено». И части РККА не отступают, а, согласно сталинской Директиве № 3, атакуют и погибают, попадают в окружения и «котлы». Мы ещё не раз увидим примеры, когда Сталин запрещал переходить к обороне и отступать целым фронтам не только в 1941-м, но и в следующем году. Увидим и результаты, когда именно из-за этих решений «военного гения» миллионы солдат погибнут или попадут в плен. Всё ещё, к ужасу страны, впереди, а пока Сталин обрёк на полный разгром весь Первый стратегический эшелон РККА в первый же день войны.