Война Сталина, или Тайны, мифы и трагедия Великой Отечественной. Книга вторая
Шрифт:
Об этом пишет, напомним, только Жуков и некоторые ставят его слова под сомнение. Эх, хоть ещё бы одного свидетеля послушать! – возмечтает дотошный читатель. И мы его не разочаруем! Есть такой свидетель, хотя при указанных выше событиях он не присутствовал. Зато на иных, скажем сопутствующих, побывал. Это Нарком флота СССР Николай Герасимович Кузнецов, бывший 21 июня в Москве. Многим важным событиям этого дня он был свидетелем лично, а о других фактах узнал уже после войны. И его слова под сомнение ставить не будем, а просто сравним их с записями Жукова и поищем соответствия или несовпадения. Итак, адмирал пишет, что в 14 часов этого дня Сталин позвонил начальнику Московского военного округа-им тогда был генерал Иван Тюленев-и «потребовал повысить боевую готовность ПВО». Дальше-больше: «…во второй половине дня 21 июня И. В. Сталин признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным. Это подтверждает и то, что в тот вечер к И. В. Сталину были вызваны московские руководители А. С. Щербаков и В. П. Пронин. По словам Василия Прохоровича Пронина, Сталин приказал в эту субботу задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать за город. «Возможно нападение немцев», – предупредил он». Итак,
А что же насчёт армии и приграничных фронтов? Ведь ещё только день 21 июня и можно хоть что то успеть! Кузнецов пишет: «Позднее я узнал, что Нарком обороны и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И. В. Сталину. Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю». Кузнецов не пишет, от кого он это узнал «позднее» и, возможно, это только его предположение, так как реальных действий не было. Предположим, что Сталин отдал указание Тимошенко и Жукову на подготовку Директивы о приведении войск в боевую готовность примерно в 17:30, но время идёт, а военных он в Кремль не вызывает и текст не утверждает. Напомним, что в мемуарах Жукова на этот счёт нет ни слова, хотя если бы Сталин вызвал их в Кремль в 17 часов 21 июня, то такой важный факт он должен был указать. Не говоря уже о том, что, подготовив примерно за час текст Директивы, он и Тимошенко около 19 часов должны были быть в Кремле и утверждать её у Сталина, либо, получив от него разрешение, передать в войска максимум к восьми вечера. Но ничего этого сделано не было. Возможно, Жуков что то скрывает? Без комментариев, так как фактов нет никаких. Тем временем время катится к ночи, а на границе тишина и, как в песне: «Только лебеди пролетали, подставляя закату крыло»…
Кузнецов тем временем продолжает и пишет уже о том, чему был свидетелем сам. Он был вызван к Тимошенко около одиннадцати часов вечера 21 июня: «Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной – на трех листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии». Утверждён ли этот вариант Сталиным также неизвестно. Дальше Кузнецов пишет о том, что флоту, которым он руководит, в этой «трёхлистной» телеграмме задач никаких не было поставлено-что очень странно-и он отдал устный приказ своим подчинённым на приведение флотов в боевую готовность № 1. Дальше ещё «страньше». Кузнецов пишет: «В наркомате мне доложили: экстренный приказ уже передан. Он совсем короток – сигнал, по которому на местах знают, что делать. Все же для прохождения телеграммы нужно какое-то время, а оно дорого.» Итак, адмирал Кузнецов утверждает, что некий «сигнал» на приведение войск в боевую готовность в войска командованием РККА был передан ещё 21 июня. Правда, неизвестно в какое время, не говоря уже о том, что флотам, которым первым предстоит отбивать атаки противника, сей «сигнал» до сих пор не передан и сам Нарком флота о нём ничего не знает. Да и вообще нет никаких подтверждений, что такой «сигнал» существовал… Ещё труднее поверить в то, что он мог быть передан военными в войска самовольно, без санкции Сталина и тем более в то, что при его получении «на местах все знают, что делать». Никто там ничего не знал, потому что-как пишет сам автор-знаете, какой вопрос задал Нарком флота СССР адмирал Кузнецов Наркому обороны маршалу Тимошенко, ознакомившись с телеграммой? Вот такой: «Разрешено ли в случае нападения применять оружие?» Через четыре часа начнётся война, а военные настолько запуганы и дезориентированы, что не знают, можно ли им вообще применять оружие, то есть разрешается ли воевать с врагом и Родину защищать! И это высшее руководство армии, которая вот-вот нападёт на Германию? Поверить в это может только сумасшедший или сторонник-а скорее приспешник-«Ледокола». Тимошенко и Жуков, по словам Кузнецова, говорят, что-видимо, на свой страх и риск – разрешено и адмирал буквально «светится от счастья», разрешая своим морякам… воевать!
Подведём итог по воспоминаниям Жукова и Кузнецова в плане совпадения двух версий, ведь разногласия мы уже рассмотрели и комментировать их далее не будем. Итак, время «около одиннадцати вечера» 21 июня, а Директива, подготовленная Жуковым-подробная, на трёх листах, по словам Кузнецова-в пограничные округа и флотам ещё не передана. Ясно и то, что тот вариант, который Жуков показывал Кузнецову в войска так и не пришёл. Вполне возможно, что после ухода Кузнецова-в начале двенадцатого-Сталин вызвал в Кремль Жукова и Тимошенко. С собою они захватили тот самый «длинный» проект, который в итоге был Сталиным сокращён и передан в войска уже 22 июня ночью. Данные о переданном «сигнале» никак до сих пор не подтверждены. На этом расследование по процессу подготовки Первой Директивы-с «дырами» и «прорехами» за неимением иных фактов-можно считать законченным. И вряд ли мы найдём что то новое, хотя текст «длинной» Директивы Жуков должен был сохранить. Помним, что он имел полезную привычку важные документы не выбрасывать, но… При ознакомлении с черновиками его мемуаров «заинтересованными лицами», а также уже после его ухода с архивом маршала могло произойти всякое.
Что же за Директива в итоге пришла в приграничные округа после правки Сталина? Давайте не будем гадать, а просто прочтём Директиву полностью, а не отрывками-урывками…
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдОВО. Народному комиссару Военно-Морского Флота
1. В течение 22–23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, Приб. ОВО, Зап. ОВО, КОВО, Од. ОВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
Приказываю:
А) в течение ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
Б) перед рассветом 22 июня 1941 года рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
В) все части привести в боевую готовность.
Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
Г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
Д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Итак, вместо «трёх листов» с подробными инструкциями приграничным округам, в итоге текст не заполняет и половины страницы, а анализ её также будет кратким. В Директиве № 1 мы видим фразу о возможном «внезапном нападении». Хотя говорить о какой-либо внезапности просто смешно и мы уже этот вопрос рассматривали неоднократно. При этом совершенно очевидно, что тема «не провоцировать» остаётся для Сталина главной, а вот военных волнуют другие задачи. Поэтому сталинское «не поддаваться ни на какие провокационные действия» и военное «быть в полной боевой готовности» немедленно противоречат друг другу. Однако разве Жуков и Тимошенко в этом виноваты? Нет, конечно. Так что не обнаруживается вины военных при анализе Директивы, как не ищи её в надежде оправдать действия Сталина. Достаточно просто читать документы «от» и «до»…
22 июня 1941 года вермахт обрушился на СССР всей чётко и планомерно подготовленной мощью. Главная часть плана Сталина сбылась, а Красной Армии был нанесён тяжелейший удар. Гальдер пишет: «Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника на всем фронте полной тактической внезапностью. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать». Мы уже подробно говорили о том, что для Сталина нападение Германии не являлось ни внезапным, ни неожиданным, а желанным и необходимым. Но вся сталинская «деятельная бездеятельность» в 1941-м году привела к тому, что РККА-которой отказывали в оперативном сосредоточении, приведении в боеготовность и к тому же строжайше приказывали «не паниковать»-нападение застало врасплох.
Тем более что, разбирая план «Барбаросса» не поверхностно, а по крайней мере внимательно, нетрудно понять, что вермахт вполне мог знать-или предполагать-о наших планах контрнаступления силами мехкорпусов во главе с «ударным» Юго-Западным фронтом, не говоря уже об очевидности ударов на флангах сувалкинского выступа. В любом случае немецкий Генштаб, оставляя главным методом стремительные удары своими механизированными подразделениями, в отношении СССР разработал иной военный план, отличавшийся от прежних операций вермахта в Европе. По крайней мере от плана разгрома Франции, как самого сильного на тот момент противника Германии. Если там дело было решено мощными и быстрыми ударами через Арденны, то против СССР, учитывая мощь противника и протяжённость границы, стратегия осталась той же, однако тактика была применена иная. А именно: весь многосоткилометровый фронт советской обороны был разделён на отдельные участки с целью затруднения взаимодействия подразделений и воспрепятствования возможного отхода Красной Армии. 22 июня немецкие войска атаковали всю западную границу СССР, протяженностью более 3-х тысяч километров. Конечно, на направлениях главных ударов были сосредоточены большие силы, однако на всём протяжении западной границы от Баренцева до Чёрного моря закипели бои. Для этого, как мы помним, были созданы три группировки армий: «Север», «Центр» и «Юг», которые являлись на тот момент новым словом в военном искусстве, но уже прошедшим проверку во Франции. На юге наступали немецко-румынские части, а на севере немецко-финские. Сковав общим наступлением 22 июня практически все силы приграничных округов, вермахт максимально затруднил итак неготовым частям РРКА возможность манёвра и взаимодействия.
Также впервые в мировой военной практике был нанесён массированный авиаудар по приграничным аэродромам РККА, который привёл к критическим потерям авиации, не смотря на то, что противник ошибся в оценке её количественных показателей. Гальдер отмечает: «Наше командование ВВС серьезно недооценивало силы авиации противника в отношении численности. Русские, очевидно, имели в своем распоряжении значительно больше, чем 8000 самолетов. Правда, теперь из этого числа, видимо, сбита и уничтожена почти половина, в результате чего сейчас наши силы примерно уравнялись с русскими в численном отношении. Но боеспособность русской авиации значительно уступает нашей вследствие плохой обученности их летного состава. Поэтому, например, во время вчерашних воздушных боев над Двинском и Бобруйском атаковавшие нас воздушные эскадры противника были целиком или большей частью уничтожены». Как не вспомнить «дело авиаторов», по сталинскому велению уничтожившее авиационную элиту СССР, не правда ли?
Таким образом, вермахт на ограничился нанесением одного-двух главных ударов на Западном и Северо-Западном направлении. На этом этапе «Барбароссы», наряду с быстрыми прорывами, была поставлена более глобальная задача: сковать силы РККА общим наступлением, а затем разгромить её в большом приграничном сражении. Так что не стоит думать, что «Барбаросса» был только лишь копирующим планы немецкого Генштаба при разгроме Франции механизированными колоннами «быстроходного» Гейнца Гудериана. Нет, мы должны принимать во внимание глубину проработки плана, не говоря уже о чётком взаимодействии и отличной подготовке подразделений к его выполнению. На это указывали в своих мемуарах и Жуков и Василевский.