Война во времени
Шрифт:
Рассказал про Чапаева с Петькой — только теперь Петька выдал Чапаева тамошним потусторонним «аннува».
Про Сталина и Гитлера рассказал. Забавно, конечно, было представлять Сталина с раскрашенной костью в носу, а Гитлера в перьях, но про внезапное нападение и ответную месть доложил исчерпывающе.
Нет, Сашка не был такой дурак, чтобы только такую чёрную пропаганду и вести. Много говорил и про достижения мира покойников. Что летают там на птицах. Что плавают на огромных рыбах. Последнее для не умеющих плавать и боящихся далеко отходить от берега уганров было особенно впечатляющим.
А «покойник» это запомнил. Если придётся бежать, то самое надёжное — поскорее в воду от «одноплеменников» сигануть. Если там копьё не догонит — уже никто не догонит.
Про войны тоже рассказывал — ибо это больше всего интересовало здешних мужчин. Про то, как фашистов победили («а фашисты — это такие звери, что аннува рядом с ними — детки новорождённые!»). Про битвы — в общих чертах, конечно, что из школы запомнил. Про рыцарские поединки — с тайной надеждой, что уганры захотят перенять такой полезный, хотя лично для них и самоубийственный обычай.
Словом, многое плёл Сашка из разноцветных нитей воспоминаний о своём мире — такое, что конечная картина заставила бы поседеть самого продвинутого фантаста. Ну, и немножко выпячивал себя и своего покровителя — могучего и мудрого виду Дира. Именно вида Дир, рассказал он к примеру, завершил конфликт между вождём хороших духов Сталиным и вождём плохих фашистов Гитлером тем, что заколдовал последнего. И того, беспомощного, съели волки. Надо же повышать свой авторитет! Ученик такого директора — это серьёзно! А уж к тому же такой ученик, что ему голову в чум подбрасывает…
Впрочем, об этом все и так были в курсе.
По долгому размышлению Саша решил так. Он остаётся с уганрами до тех пор, пока они не отыщут следы аннува и не сблизятся с ними. Ушли те или нет — уламры не тот народ, чтобы от них отстать. А там — придумаем что-нибудь, легкомысленно решил мальчик.
Он всё же всегда оставался Гусей!
Кстати, это ещё вопрос, удастся ли тут отыскать что-нибудь вроде следов аннува. Всё же столько дней прошло! А сам он скорее умрёт под пытками, но не покажет направления, по которому они с арругами пришли на это место. Вот ночки дождаться да сбежать…
Но подвиг его остался невостребованным.
Следов арругов искать не пришлось. Уже через несколько минут после того как воины рассыпались по месту, едва ли не обнюхивая землю и траву, раздался крик. Это один из уганров подзывал вождей к тому, что он нашёл.
Саша, негласно принятый всеми в состав «генералитета», — эх, и в первобытное время хорошо подвешенный язык помогает карьере больше, нежели сила и подвиги! — и прочие вожди подбежали к нему.
Оказалось, ничего особенного. Просто затёс на дереве.
Вот только означал он одно очень важное обстоятельство.
Сделать его могли только люди. Или нелюди — аннува.
И те люди были — явно не уламры.
И ещё одно было крайне важным.
Затёс был сделан в форме звезды.
И в центре её грубо, рассыпающимися линиями было
По-русски…
Антон не видел, как Саша подошёл к дереву и тем самым выполнил важнейшую часть плана. Его уже не было на месте событий.
Вежливо — насколько это так выглядело в не избалованном политесами обществе, — но настойчиво вождь Кыр предложил ему отправиться крепить оборону пещеры.
— Громко ты, — пояснил он. — Заметят. Ты ещё нездоровый. Поймают.
Он вообще был немногословен, вождь Кыр. Предпочитал объясняться рублеными даже на фоне не больно-то цветистого языка арругов фразами.
Так что Антон оставил только инструкции другу. На деревьях, затесав кору с помощью одного из воинов.
В форме звёзд.
Партизаны они, в конце концов, или кто?
Вот только та ещё работка была — с помощью каменного ножа писать что-то прямо на стволе. Потому послания были краткими: «Это мы», «Буд ут ст р елы», «500 м лево о вр аг», «В овра г е напра во беги». «Завал. Встре тят».
Расписал, ёлки-палки!
Саша не мог сдержать радости. Живы! Тут! Ждут!
Второй вождь Ваху цепко посмотрел на него:
— Это что?
Саша не стал скрывать радости:
— Штырчик! Тут! Священные знаки подаёт!
— Что говорит? — нет, Ваху смотрит слишком подозрительно! Похоже, со вторым вождём будут трудности. Не поверил Ваху в рассказы о пропавшем друге-духе?
— Сейчас…
Сашка сделал вид, что сосредоточился. Закрыл глаза, стал водить ладонями по затёсу в форме такой родной звёздочки!
— Говорит: у аннува он. Просит спасти. Ищет меня. Будет давать знаки.
Последнее вырвалось само. Словно кто-то опять Сашку за язык дёрнул. Но тут же другие воины — будто ждали, когда он закончит своё сообщение — закричали от другого большого дерева, метрах в двадцати от первого:
— Ещё знак!
Убедил Антон вождя Кыра. Одним крайним соображением переупрямил. Если-де пойдёт он, неумелый, к пещере, то следы непременно оставит. Так лучше он следы не на пути к убежищу оставит, а совсем в противоположной стороне. Той, куда уламров заманить надо. А сам потом в овраге спрячется. Что они в качестве отсечной позиции наметили.
Что такое отсечная позиция, Антон в точности не знал. Но недавно читал книжку про войну, там это словосочетание часто встречалось. Как раз в повествовании о таких, как он сейчас, — о диверсантах и партизанах. Но по соображалке если, то это что-то, откуда бьют противника во фланг. Отсекают.
Как бы то ни было, это было очень удобное место, чтобы в данном случае отсечь Гусю. От остальных. Тот должен будет спрыгнуть вниз, скатиться или как там до дна, а там — рвануть направо. Пробежит пятьдесят-шестьдесят метров — десять секунд! ладно, пусть пятнадцать… Там начинаются кусты и деревья. Среди них устроен завал. Сашке помогут через него перебраться, а дальше… А дальше из-за завала очень славно будет остановить обстрелом противника, когда тот попытается преследовать беглеца. А сверху его ещё один отряд приголубит из луков и пращей…