Война во времени
Шрифт:
Всю жизнь здесь провести?
Ой, мамочки!
Больно было зверски! Оказывается, когда тебя ставят на угли босиком, это зверски больно! Врут всё те дураки в телевизоре, что показывали, как кто-то ходит по угольям.
Ни фига!
И он орал со всей мочи. Частью — от боли. Частью — чтобы его могли услышать союзные аннува, если они ещё здесь. Частью — изображая отчаянное страдание.
Именно изображая. Ибо на самом деле по-настоящему больно ещё не было. Вождь Яли
Поэтому Саша изо всех сил извивался в руках палачей. Равнодушных к его страданиям, как и вида Дир. Его ноги лишь приближали к пышущим огнём углям. Но он пронзительно орал и извивался.
Так надо было.
Саша, наконец, придумал, как себя вести. Он должен показаться вождю Яли слабым и сломленным. Он должен, подвывая и путаясь в соплях и слезах, раскрыть содержание пятого священного знака. Того, который указывает, где прячутся требуемые аннува.
«500 м лево овраг»…
Кыр опять возник, как из-под земли.
— Плохо, — сказал он. — Уламры готовят костёр для Сашхи. Жечь будут.
— Зачем? — в некотором отупении спросил Антон.
Отупеешь тут! Каждую секунду информация меняется. И все эти разработанные шаги по квесту летят насмарку.
Кыр пожал плечами. Совсем человеческий жест получился.
— Не знаю сейчас. Потом знаю. Есть будут…
Чёрт! Антон вскочил на ноги.
— Это нельзя! — закричал он вдруг ставшим ужасно тонким голосом. — Надо спасать Сашку!
И полез вверх по склону оврага.
Кыр схватил его за ногу.
— Не так. Их много. Не спасёшь. Надо выманить. Сюда, в овраг. Я двух воинов отправил к поляне. Будут стрелять, метать камни. Уламры будут за ними бежать.
Антон успокоился. Не полностью, конечно. Но смог соображать.
В результате пришла мысль.
Его вообще-то часто хвалили за быстроту соображаловки.
— Нет, тоже не так, — заявил он. — Я иду на поляну. Вы ждёте в ста шагах сзади в лесу. Нет! Два воина — в ста шагах. Два — ещё в ста шагах…
— Что такое «ста»? — наморщив лоб, осведомился Кыр.
Точно! Они же тут считать даже до ста не умеют! «Много» — вот и всё, что после «два по десять». После количества пальцев у человека! И он, Антон, хорош! Даже слово «сто» умудрился по-русски произнести и не заметить!
— Э-э… Сто — это много. Я сам покажу, где… Побежали!
Сашу внезапно поставили на место. На зелёную травку.
Стоять он, впрочем, не мог и тут же повалился на землю. Ноги жгло. Как минимум, пузыри ему уже обеспечены. Как ходить будем?
А воины вокруг галдели и смотрели в одном направлении.
Мальчик извернулся и тоже бросил взгляд туда, куда показывал пальцем один из его мучителей.
И…
Там стоял Антон.
Нереально так стоял. Сверкал белым пузом и ногами. И в самом деле, белое тело тут смотрится диковато. Правы уламры. Почти голый — в одних тёмных трусах и в распахнутой меховой куцавейке. В каких-то кожаных сапожках.
Орёт и размахивает руками.
Дурак!
Антон придумал.
Он покажется врагам, но близко подходить не будет. Он выманит их за собой.
Тогда одно из двух: либо за ним погонятся, либо нет. В любом случае Гусю на время оставят в покое.
Если за ним погонятся, то всё хорошо. Он убежит, а погонщиков встретят стрелами. Когда эти упокоятся, он снова появится из лесу и снова вызовет за собой погоню.
Так они перебьют всех врагов.
Что делать, если за ним не погонятся, он не знал. Не придумал. Не успел. Времени думать не было.
Вождь Яли прикрикнул на своих. Галдёж прекратился. Стало слышно, что кричит Антон.
— Сашка, — кричал он. — Ты как там?
Саша откашлялся.
— Да нор… — голос сорвался. — Нормально!
— Что с тобой сделали?
— Пока ничего! Только пятки подрумянили! Ша… — голос опять предательски сорвался. Но надо вести себя мужественно. — Шашлыка хотят!
— Бежать сможешь?
— Нет, руки связаны! Поймают!
Метров шестьдесят до Антона было, до дурака. Как кинутся воины — в два счёта его догонят!
На душе у Саши было щекотно. Он и сердился на друга — осталось только и тому ещё в плен попасть! И плакать хотелось от нежности: отчаянно Антоха жизнью ради него рискует…
— В лес сможешь их заманить?
— Не знаю! Поста…
Вождь Яли прервал Сашкин ответ, лично поставив мальчика на ноги. Сашка зашипел от боли. Но стоять было можно.
Какая-то там поговорка была про положительное… То ли анекдот… Ага! «Пока всё не так уж плохо» — думал мужик, пролетая мимо двенадцатого этажа. Как раз про него. Копьём не ткнули, чтобы замолчал. Рукой не пхнули. Поставили на ноги. Значит, говорить хотят.
Озадачил, значит, Антошка этого поганого вождя.
— Кто это? — осведомился поганый вождь.
Чёрт, сломленность изображать или наглость?
Лучше — сломленность. Чтобы не опасались сопротивления.
— Это Штырчик. Я говорил. Ты слышал. Попал к аннува.
— Что говорит?
Чтобы вы меня отпустили, уроды!
— Чтобы я помог ему освободиться. Он не хочет у аннува. Аннува плохие.
Хитрый подпольщик на допросе у фашистов, ага!
Антон увидел, как Сашку поставили на ноги. Значит, маленькая цель достигнута: есть того пока не будут. Надо, как в американских фильмах про заложников, переговоры тянуть.