Война всех против всех
Шрифт:
Глава 11
Многочисленные кровавые улыбки
Ну вот, я же говорил, что епископ Неон тот еще малый, полный сюрпризов и неожиданных поворотов.
Как теперь прикажете с ним разговаривать? С человеком, который осведомленнее меня? И ведь, что самое интересное, он уверен в исходе переговоров на все сто процентов, замолк и выжидающе уставился на меня, в то же время понимающе улыбаясь, ведь он не сомневался, что я приму его предложение.
А что еще мне оставалось? Несмотря на то, что цена, предложенная им для украшения Баптистерия, оказалась невероятно высокой, мне пришлось согласиться. С церковью приходится сотрудничать, потому что христианство оказалось гораздо сильнее римского меча и с каждым годом завоевывает все больше сторонников, в то время как я, римский император, все больше теряю. Даже среди варваров новая религия оказалась чрезвычайно популярной, и христианскими становятся целые европейские страны, не сразу, конечно, но постепенно.
Поэтому я, потрепыхавшись еще для вида, мол, сейчас мои сыщики и так уже скоро должны принести мне в клювиках ту же самую информацию о местонахождении казны, но я готов сделать одолжение для церкви, поэтому и иду на соглашение.
— Нет, ваши люди еще долго будут искать место, где она спрятана, — улыбнулся Неон. — Рано или поздно найдут, не сомневаюсь, потому что Донатина парень настойчивый и специалист не промах в деле ищеек, но это ведь займет у вас кучу времени. А у вас сейчас, император, каждая минута на счету, не так ли?
— Верно говорите, — вздохнул я. — Ну хорошо, уговорили. Я согласен, вы получите ваши деньги, не сомневайтесь.
— Перед тем, как я скажу, я хочу убедить вас, император, что вам не следует беспокоиться о том, что большая часть этих денег пойдет в карман недобросовестного епископа, как вы полагаете. После печальной гибели вашей матери и брата, о которых мы также до сих пор скорбим, вы, говорят, изменились в лучшую для империи сторону, стали думать о выгоде для государства к вящей славе Господней и мы не можем поощрить вас. Поэтому я уверяю вас, что эти деньги, помимо изготовления и покрытия Баптистерия мозаикой, пойдут еще исключительно на другие богоугодные дела.
Ну как же, смотря что, конечно же, называть богоугодными делами. Впрочем, выбора у меня не осталось, старик переиграл меня по всем статьям, поэтому я вынужден был признать поражение и согласиться с его предложением. Взамен Неон дал мне схему проезда к старому монастырю, где отец спрятал казну.
— Забавно, совсем недавно я давал эту же схему твоему отцу и уверял его, что никому не скажу, кроме законного правителя, если только он не придет ко мне и не потребует вернуть сокровищницу, — усмехнулся епископ. — Мы при этом говорили о тебе и твой отец смеялся и сказал, что ближайшие пять лет ты точно не явишься за деньгами. А оно вон как случается, видишь ли? Неисповедимы пути твои, Господи. Воистину, человек предполагает, а…
Со стороны площади неожиданно послышались крики толпы. Я тут же умолк и выглянул в окно. Оказалось, что все пространство перед дворцом заполнено вооруженными людьми, моими остготами, которые, однако, явились обратно без строя и тесными группами по десять-двадцать человек. Они кричали, трясли мечами и звали императора.
— Да, правитель, вам придется немало потрудиться, если вы хотите привести этот народ к покорности, — с сожалением сказал епископ, мгновенно оказавшись рядом со мной, я даже и заметить не успел, как он поднялся. — Если мы будем сотрудничать, я постараюсь помочь вам в этом, но сначала я хотел бы удостовериться, что вы именно тот, кто сможет прервать череду неудачливых императоров, которых солдаты ставили, а затем свергали по желанию.
— Ну что же, тогда отойдите в сторону и не мешайте, — сказал я и выбежал из комнаты, не забыв, впрочем, прихватить план проезда к монастырю, где лежала казна.
Пока я мчался по коридорам, навстречу попадались испуганные придворные, бежавшие прочь от выхода, они боялись, что солдаты сейчас ворвутся во дворец и начнут грабить, насиловать и убивать. Что же, такой вариант вовсе не исключен.
Приближаясь к выходу, пересекая огромный парадный зал, своды которого поддерживали колонны, я корил себя за то, что снова опоздал. Опять я события снова вышли из-под контроля, а я, вообще-то, не люблю, когда так происходит. Снова солдаты взбунтовались и я узнал об этом только в самую последнюю очередь. И опять я в который раз задумался, что эти люди, грубые и не имеющие понятие о воинской чести, готовые предать того, кому служат ради больших денег, явно не послужат надежной опорой при строительстве новой империи. На них я вряд ли могу опираться.
Оглянувшись, я заметил, что Камахан все также идет следом за мной.
— Останься здесь, — сказал я, не желая, чтобы солдаты видели меня в сопровождении огромного телохранителя и от этого еще больше разозлились. — Иди к Эрнаку.
Но Камахан покачал головой и улыбнулся.
— Иди вперед, император, — сказал он. — Эрнак тоже там, на площади.
— Значит, ты знал о том, что они сюда придут? — спросил я.
— Конечно, все об этом знали, — ответил беззаботно гигант. — Ладно, иди давай, может быть, мы сохраним тебе жизнь.
Ну что же, ситуация походила на ту, когда в прошлой жизни мне в ночном клубе приставили пистолет к виску. Правда, тогда выстрелили сразу, не тратя времени на разговоры, а здесь хотят чего-то получить. Хотя, если подумать и так понятно, чего надо солдатам.
Денег и еще раз денег, чего же еще и это несмотря на то, что я уже дал им почти половину той суммы, что обещал. Кстати, что они сделали с Лаэлией? Или девушка тоже встала во главе бунта?
В парадном зале не было ни души, а мы все также шли вперед и Камахан ухмылялся сзади. Опять, в который раз, я предстаю перед сильным и грозным врагом, вооруженный лишь только своей смекалкой и изворотливостью. Но только на этот раз ставки повысились, ведь теперь я стараюсь возродить империю и удержать ее от скатывания в очередную пучину хаоса.
Вздохнув, я вышел из дворца навстречу вооруженной толпе, выкрикивающей весьма неприятные лозунги, вроде: «Подвесить императора за яйца!» или «Давайте сожжем дворец!». Интересно, знал ли весьма осведомленный обо всем епископ, что толпа солдат направляется ко дворцу или опять решил подождать и посмотреть, как мне удастся с ними справиться?
Увидев меня, выходящего из дворца в сопровождении огромного гунна, толпа солдат закричала, засвистела и заулюлюкала.
— Вот и он, наш милый Моммилус! — вопили они. — Давайте протащим его по городу, привязав к хвостам лошадей!
— Нет, лучше просто отрежем его башку и протащим на копье по городу, пусть полюбуется на своих подданных! — отвечали им другие.
Разумеется, подобные предложения не вселяли в меня энтузиазма. Камахан подтолкнул меня и я вынужден был спуститься по ступенькам на площадь, каждое мгновение ожидая, что солдаты схватят меня и исполнят свои обещания.
Весьма, неприятные, должен вам признаться, ощущения. Глядя в эти оскаленные, злорадно ухмыляющиеся лица солдат, людей, совсем недавно поклявшихся меня защищать, я пообещал себе, что если уцелею в этой заварушке, то больше никогда не позволю себе попасть снова в такую же. Хватит, отныне я буду окружать себя только достойными людьми, держащими свое слово и не готовыми предать тебя ради пригоршни золота в чужих руках.