Война за проливы. Операция прикрытия
Шрифт:
– Хорошая мишень, – вместо Тирпица ответил адмирал Ларионов. – Вы, Джон, пытаясь решить несколько взаимоисключающих задач одним проектом, породили не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку. Во-первых – ваше создание слишком тонкокожее, чтобы боксировать против настоящих больших парней. Даже броненосцы прошлого поколения с сорокакалиберными двенадцатидюймовками будут дырявить вашу плавучую консервную банку практически на любой дистанции боя. Во-вторых – ваш «Дредноут» слишком тихоходен, чтобы гоняться за современными прерывателями торговли. Разница в семь узлов скорости означает, что «Измаил» либо уйдет от вас как от стоячего, либо будет, держась за пределами дальности ваших орудий, издали закидывать «Дредноут»
– Два дюйма, – неожиданно для себя ответил Фишер, – но под ней есть еще одна, толщиной в дюйм…
– Для десятидюймового полубронебойного снаряда, втыкающегося в палубу под углом в шестьдесят градусов, это все равно что ничего, – ответил адмирал Ларионов. – А ведь там, под палубой, находятся артиллерийские погреба, которые при навесном огне не защищены своим подводным положением. Мы, кстати, проводили испытания, используя в качестве мишени списанный броненосец «Чесма». Чем больше дистанция боя, тем разрушительнее последствия применения наших новых полубронебоев. Всего один снаряд, добравшийся до погребов – и ваша лоханка идет на дно, а команда возносится на небеса, представляться по поводу прибытия Святому Петру.
– Такое крайне маловероятно, – вскинул голову адмирал Фишер, – рассеивание на больших дистанциях боя очень велико, и я сомневаюсь, что ваш отдельно взятый снаряд вообще сможет попасть просто в корабль, а не то что в пороховой или бомбовый погреб…
– В истории нашего мира, – жестко сказал адмирал Ларионов, – четыре линейных крейсера Его Величества в бою взорвались от прямых попаданий вражеских снарядов и затонули в считанные минуты со всеми командами. Четыре, Джон – из восьми (если мне не изменяет память), построенных в Великобритании кораблей этого типа. Из всех находящихся на борту матросов, офицеров и адмиралов спастись, как правило, удавалось только нескольким случайным личностям. Роковое попадание случалось на втором или третьем залпе после пристрелки, – а вы говорите, рассеивание… Вы торопились слепить хоть что-нибудь из того, что имелось под рукой, и в результате получили корабль, годный лишь для демонстрации флага или обстрела прибрежных папуасских селений. В бою против равного классом противника это не более чем большая братская могила для всей команды.
После такого коронного выступления на адмирала Фишера и так уже было страшно смотреть, но тут Тирпиц решил добавить свои пять копеек.
– После того как в строй вступят наши «Мольтке», – сказал он, – их четырнадцатидюймовые орудия смогут пробивать ваши «Дредноуты» с их пятнадцатисантиметовым поясом насквозь через оба борта в любом месте. Главное – попасть, а остальное снаряд сам доделает с гарантией. И в то же время для того, чтобы пробить главный пояс «Мольтке», вашему «Дредноуту» придется сблизиться с ним меньше чем на полторы мили, что нереально. Наши пушки задолго до этого превратят ваши посудины в такую штуку, через которую итальяшки отбрасывают свои спагетти.
Адмирал Фишер как раз искал фразу поязвительнее, чтобы ответить этим двум нахалам, но тут его окликнул король Эдуард.
– Джон, – крикнул британский монарх, – иди сюда. Мой кузен Майкл обещает нам показать интересное представление, и ты не должен этого пропустить.
– Да Джон, – с усмешкой сказал адмирал Ларионов, – иди. Это будет и вправду занимательное представление, тебе понравится. Переговоры с позиции силы тем и замечательны, что сила может быть применена любой из договаривающихся сторон. Не забывай, что ты имеешь дело с людьми, которые насквозь знают ваше гнилое англосаксонское нутро. Да, с вами можно договариваться, но только в том случае, если отказ от договора или его нарушение будут грозить вам немедленным уничтожением.
– Да, это так, – подтвердил Тирпиц и спросил: – а что это за представление, мой добрый друг Виктор?
– Увидишь, мой друг Альфред, увидишь… – загадочно ответил русский адмирал, – мы уже близко.
Из этого разговора Фишер сделал вывод, что русские держат своих германских партнеров в некотором неведении, по крайней мере, по поводу запланированной на сегодня программы. И еще русский адмирал – педантичный, желчный, гладко выбритый – показался ему похожим на немца. А импульсивный и порывистый Тирпиц, с окладистой рыжей с проседью бородищей, напротив, напомнил русского мужика. Вот и верь после этого первым впечатлениям. Действительно, какие же это переговоры с позиции силы, если силу способны применить обе стороны. Переговоры с позиции силы возможны только тогда, когда сила находится у англичан, а все остальные послушно следуют диктату этой силы.
Часом спустя настроение адмирала испортилось еще больше. Оказалось, что летательные аппараты с эскадры из будущего, которые, как предполагалось ранее, имели лишь разведывательное и транспортное назначение, на самом деле были созданы для боевого применения. Прямо на глазах адмирала Фишера и короля Эдуарда один из таких аппаратов последовательно сбросил несколько снаряженных мощной взрывчаткой бронебойных бомб на старую баржу, изображающую корабль-мишень, и разнес ее вдребезги, несмотря на то, что та для непотопляемости была заполнена пустыми бочками. Окажись мишенью «Дредноут» – и с ним было бы то же самое, ведь эти бомбы, вонзаясь в бронепалубу под прямым углом, пробивали ее насквозь и взрывались внутри. А у боевого корабля под палубой не пустые бочки, а погреба боезапаса, нефтяные и угольные ямы и нежные, как человеческие кишки, ходовые механизмы. Кстати, Тирпиц был поражен «представлением» ничуть не в меньшей степени, – а это означало, что прежде ему ничего подобного не показывали. Видимо, не считали нужным, а вот теперь сочли…
И когда затонувшая мишень осталась позади, а стремительный остроклювый аппарат удалился прочь, несчастный «Дредноут» подвергся учебной атаке нескольких подводных миноносцев. Побарабанив в борта самодвижущимися минами без боевых зарядов, эти подводные аппараты всплыли и продемонстрировали, что это были не известные миру подводные минные крейсеры из будущего, а местные корабли того размера, когда миноносец на специальной платформе возможно перевозить по железной дороге, доставляя в любой порт Империи, раскинувшейся между тремя океанами.
После этого в мозгах у адмирала Фишера что-то треснуло – и он проклял тот день, когда, заняв место первого Лорда, решился строить «Дредноут». Переговоры с позиции силы начались, только вот сила была не на его стороне. Первоначально он планировал пугать русских мощью своего детища, но, как оказалось, им на него наплевать. Еще раз адмирал Фишер оказался удивлен, когда подходе к Ревелю русские и германцы покинули борт «Дредноута». Дело в том, что для этого им даже не пришлось ложиться в дрейф и спускать катер. Просто прилетела эдакая каракатица с двумя винтами сверху и зависла над палубой ровно на то время, пока на ее борт поднимались люди, после чего улетела к кораблю из будущего. С одной стороны, это было пока все, а с другой, адмирала Фишера ожидал нелегкий разговор с королем…
7 июня 1908 года, 17:05. Ревельская гавань, адмиральский салон линейного крейсера флота его Величества «Дредноут».
– Ну-с, Джеки, – сказал король Эдуард, устраиваясь в кресле с большой кружкой адмиральского чая, – умыл тебя холодной водичкой мой племянничек Майкл?
– Ваш зять, Берти, – хмыкнул адмирал Фишер, – занялся этим еще раньше русского императора. В нем столько яда, что хватило бы перетравить всех крыс в лондонских доках. И как только ваша дочь живет с эдаким чудовищем?