Война за проливы. Операция прикрытия

Михайловский Александр

Задумавшись, король сделал большой глоток остывшего напитка и посмотрел прямо в глаза адмиралу Фишеру.

– Так вот, Джеки, – сказал он, – русские такого поведения не понимают и не принимают. Занимая огромную территорию от Урала до Тихого океана, они оставили в неприкосновенности все проживавшие там народы. С их точки зрения, наши кузены – это опасные сумасшедшие, маньяки, одержимые жаждой убийства, и если они, набрав силу, отбросят свою доктрину Монро и беспрепятственно выйдут в мир, то североамериканская история наверняка повторится в гораздо большем масштабе. И кстати, если вы думаете, что так называемая «американская революция» случилась из-за пошлин на чай, то жестоко ошибаетесь. Главной причиной возмущения колонистов

стал запрет нарушать договоры с индейскими племенами и занимать земли по ту сторону Аппалачей. Чем все это кончилось, мы все знаем. Но это еще не конец истории. Конец известен русским из будущего. Конец – в буквальном смысле этого слова. Две нации, вооруженные оружием, способным уничтожить все живое на планете, застыли друг напротив друга в готовности дать залп и обратить весь мир в труху. Как ты, наверное, уже понял, этими двумя нациями оказались русские и наши кузены. Там, сто лет тому вперед, кузены все-таки отбросили доктрину Монро и распространили свою жадность на весь мир, – и русским при этом не остается ничего иного, кроме отчаянной обороны, ибо в противном случае их ждет судьба североамериканских индейцев.

– А Британия? – спросил адмирал Фишер.

– А Британия, Джеки, – ответил король, – исполняет арию шакала Табаки при заокеанском Шер Хане, – впрочем, как и остальные европейские страны, некогда великие, но впавшие в ничтожество. При этом руководят Британией такие люди, которые сегодня не поднялись бы выше мелких клерков. Но главное не в этом. Мой зять и генерал Бережной, а также другие пришельцы из будущего убеждены, что если Соединенные Североамериканские Штаты каким-нибудь образом сгинут с лика этой планеты, то легче станет всему человечеству, а не только России. При этом они не испытывают ненависти к простому американскому народу, а только к финансистам с Уолл-стрит и вашингтонским политиканам.

– Где-то я уже слышал эти слова, – сказал адмирал Фишер, – только в приложении к британскому народу…

– Возможно, ты и прав, Джеки, – кивнул король, – иногда мне кажется, что русские вообще не способны испытывать ненависть в обычном европейском понимании. Едва победив вчерашнего врага, они стремятся сделать его своим другом. Иногда у них это получается, а иногда не очень. Взять, например, поляков. Они столько раз устраивали восстания, что любое нормальное европейское государство давно извело бы их под самый корень, а русские продолжают возиться с этими своими меньшими братьями как с малыми детьми.

– К черту поляков! – сказал как отрезал адмирал Фишер, – меня больше интересует наша Британия. Что мы получим, если присоединимся к Континентальному альянсу? Я понимаю, что это почти невозможно осуществить на практике, но все же поведайте, Берти, что обещал вам ваш племянник за то, что вы свершите невозможное?

– Он пока ничего не обещал, – пожал плечами король. – Между нами торчал этот болван Вилли, так что нормального разговора не получилось. Кстати, как раз этот кондовый пруссак истово ненавидит все британское, и этому немало поспособствовала его мать, а моя сестра, перекормившая мальчика в детстве овсяной кашей. Впрочем, как мне кажется, наша договоренность с Майклом в силе и завтра во время переговоров мы непременно получим от него предложение, которым не сумеем пренебречь. А может, это будет встреча тета-тет, до или после основных переговоров и без настырного Вилли, чтобы мы с Майклом могли обговорить все совершенно открыто и без спешки.

– Я думаю, – со слегка разочарованным видом произнес Фишер, – что если мы примем предложение вашего племянника Майкла, то люди, которые считают, что они и есть Британия, найдут способ отказаться уже от нас. Ваша мать приучила общество ненавидеть Российскую империю, и эта ненависть унесет нас в могилу. Мы живы только до тех пор, пока маневрируем, демонстрируя подготовку к схватке за мировое господство, и Всевышний

свидетель, что эту схватку мы проиграем…

– Не думаю, что все так плохо, – вздохнул король, – но на этом этапе нам нужно хоть чего-нибудь добиться для того, чтобы бросить кость нашему общественному мнению. По счастью, в нашем обществе вполне достаточно казаться победителем и совсем не обязательно одерживать сами победы. Мы непременно должны предстать во всем блеске, без единого выстрела присоединив к Британии новую территорию, как когда-то в сходных условиях моя мать и Дизраэли присоединили Кипр. Думаю, что и Майкл тоже это понимает, и поэтому уже подготовил подарок своему доброму дядюшке. По крайней мере, мы будем на это надеяться.

– Кстати, Берти, – спросил адмирал Фишер, – переговоры пройдут у нас на «Дредноуте»?

– Ну нет, – ответил британский король, – Майкл уже совершил один визит на ваше детище и больше не ступит туда ни ногой. Это исключено. Насколько мне известно, переговоры пройдут в Ревельском замке, который иначе называется Каструм Данорум, или Датской Крепостью. Возможно, я получу возможность до переговоров встретиться с моим племянником и его советниками, а быть может, и нет, но в любом случае нам лучше не совершать резких движений, потому что последствия этого могут оказаться воистину печальными.

– Берти, – неожиданно спросил адмирал Фишер, – скажите, вы мне доверяете?

– Разумеется, доверяю, Джеки, – ответил король. – В ограниченных, разумеется, пределах. Жену бы я вам не доверил, а все остальное – сколько угодно и хоть сейчас.

– Тогда, – сказал адмирал, – у меня к вам есть одно предложение…

7 июня 1908 года, 20:25. Ревель, дворец губернатора Эстляндии, он же Ревельский замок, он же Каструм Данорум, императорские апартаменты.

Присутствуют:

Император Всероссийский Михаил Второй;

Замначальника ГУГБ – генерал-лейтенант Нина Викторовна Антонова;

Командующий корпусом морской пехоты – генерал-лейтенант Вячеслав Николаевич Бережной;

Командующий Особой эскадрой – вице-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.

– Итак, товарищи, – сказал император Михаил, – теперь, когда меньшие братья уложены спать, заседание Малого Тайного Совета при моей особе предлагаю считать открытым. Состав полный, за вычетом Александра Васильевича Тамбовцева, вернувшегося в Санкт-Петербург по служебным надобностям.

– Принято, товарищ Михаил, – ответила генерал Антонова, – и сразу хочу сказать об одном из меньших братьев. Королевич Георгий после нашей прошлой встречи имел довольно длинный разговор с Ольгой. Подробности этой частной беседы неизвестны, но молодые люди расстались довольные друг другом. Насколько мне известно, Ольга уже написала заявление для поступления в Корпус. Честно сказать, я затрудняюсь по поводу факультета, на какой ее можно было бы определить. Контртеррористический факультет превратит ее в человека-истребитель, а у эскортниц при этом слишком вольные нравы. Их учат вести себя раскованно в ситуациях, неподобающих для вашей племянницы.

– Я вас понял, Нина Викторовна, – кивнул Михаил, – и думаю, что Корпусу требуется третий факультет, который будет готовить агентов влияния в высших эшелонах. Назовем его факультетом прикладной политики. Часть программы можно взять у факультета эскорт-гвардии, а часть – у Смольного института и Бестужевских курсов. Девушки, закончившие этот факультет, должны иметь хорошую спортивную подготовку, владеть всеми способами постоять за себя (хоть голыми руками, хоть с помощью ножа и пистолета), и в то же время они должны быть всесторонне образованными и иметь манеры, подобающие представительницам высших классов. Вы меня понимаете?