Война

Андрижески Дж. С.

Она прицелилась точно в мой живот.

Моя голова без единой мысли прояснилась, как будто это вообще не подчинялось моему контролю.

Прояснилась так, как не прояснилась бы из-за чего-то другого.

— Мне все равно, если ребёнок умрёт, — сказала она. — Правда, всё равно, Элли.

Посмотрев на неё, я поверила ей. Уставившись на неё, всё ещё тяжело дыша, я стиснула зубы. Видимо, раз она вообще потрудилась угрожать мне, то существовал какой-то шанс, что я могла дотянуться до Ревика и поднять тревогу.

Был какой-то шанс, что я могла это остановить.

— А почему ты решила, что мне не всё равно? — спросила я. — Мы можем сделать другого.

Касс фыркнула, но я видела, как в её глазах промелькнула настоящая злость.

Винтовка не дрогнула.

— Громкие слова, Эл. Хотя они могут оказаться правдивее, чем ты признаешься сама себе… или твоему мужу, — она усмехнулась. — Ты ж с самого начала никогда не хотела быть мамочкой. Ведь так, Эл? Разве не это ты всегда говорила, когда мы были детьми? — она подняла ствол винтовки, целясь мне в голову. — Так лучше? Или ты готова пожертвовать и своим драгоценным Syrimne d’Gaos? Почему-то я думаю, что его член для тебя более ценен, чем ребёнок. Хочешь поспорить?

В горле встал ком. Я посмотрела на неё, затем на солдат вокруг.

Я поняла. Она знала, что победила.

Она играла со мной. Она тут тратила время впустую, играя со мной просто потому, что она знала — у неё есть такая возможность. От этой мысли стало сложно дышать.

— А как же Ревик? — только и смогла сказать я.

— А что он, Элли? — спросила она, и в её голосе по-прежнему звучала та усмешка. — Ты намекаешь, что я влюблена в твоего парня? Всё ещё?

Но я едва её слышала.

Я только что увидела Джона. Всё моё тело застыло, когда я уставилась на него.

Он стоял возле обшитой металлом двери, которая вела в отель, его глаза тупо смотрели в нашу сторону. Судя по выражению его лица, он как будто лишь наполовину бодрствовал, как когда лежал на диване в своей квартире в Сан-Франциско, смотрел кунг-фу фильмы и ел попкорн из микроволновки вместе со мной в два часа ночи. Я не видела там тревоги или заботы… вообще никакого узнавания.

Он посмотрел на меня ещё несколько мгновений.

Затем отвернулся и пошёл обратно к обшитой металлом двери. Он схватился за ручку, пока я пыталась выдавить слова сквозь ком в горле. Я смотрела, как он скрывается за дверью, даже не обернувшись, просто бездумно спустившись по цементным ступеням.

Такое чувство, будто меня пнули в живот.

Я повернулась к Касс, осознавая, что по моему лицу катятся слёзы.

— Зачем, Касс? — спросила я. — Зачем ты это делаешь?

Её красные накрашенные губы изогнулись в улыбке, затем она покачала головой.

— Серьёзно? Ты задашь мне самый тупой, самый банальный вопрос из всех, что могла задать, Эл? — закатив глаза, она подняла винтовку дулом к небу и прислонила ствол к своему плечу. — Надо было похищать Ревика… позволить Дитрини забрать тебя, как он и хотел. У Ревика хоть нашлись бы хорошие оскорбления, — она улыбнулась, и её тон сделался задумчивым. — Я помню его по Кавказу. Ты не поверишь, какое дерьмо лилось из его рта, — она усмехнулась. — …Или входило в него.

Мои челюсти напряглись. Я перевела взгляд на солдат позади неё.

Головорезы «Чёрной Стрелы» снова взяли меня на мушку, как только Касс подняла свою винтовку.

— Ну же, Элли, — сказала Касс. — Я не хочу и дальше бить тебя этими прутами. Я понятия не имею, что это сделает с ребёнком, — продолжая улыбаться мне, она выставила одно бедро в сторону, приняв хорошо знакомую мне позу. Ветер на мгновение подхватил её волосы и отбросил за спину. Она показала на вертолёт. — Мы немножко прокатимся. Нам надо надеть на тебя ошейник. Ты можешь оставаться в сознании, но это необязательно.

Когда я внешне никак не отреагировала, в голосе Касс зазвучало явное нетерпение.

— Внизу у нас есть ещё люди, — поджав губы, она показала на меня одной рукой в манере видящих. — Ты правда думаешь, что я позволила бы тебе выйти сюда полностью дееспособной, если бы не имела возможности убить Ревика на нижних этажах?

— Ты лжёшь, — мои руки дрожали, но голос звучал твёрдо. — Ты его не убьёшь. Он спас тебе жизнь. Зачем тебе убивать Ревика?

Её улыбка сделалась ещё шире.

— Но ты не сомневаешься, что я убила бы тебя? Почему же, Высокочтимый Мост? Совесть заговорила?

Я просто уставилась на неё, будучи не в состоянии разделить те части её, которые казались такими знакомыми, и те, которые я вообще не знала. Женщина передо мной была совершенной незнакомкой, и всё же в ней было столько от знакомой мне Касс, что я заколебалась.

А может, я просто знала, что всё уже кончено.

Странно, но на ум мне пришли уроки самообороны, которые я брала в колледже. Преподавательница была весёлой, невероятно физически устрашающей шотландкой с несколькими поясами в боксе, ниндзюцу и чем-то там ещё.

В тот день она сказала то, что я запомнила на всю жизнь.

«У каждого хищника есть любимая территория для охоты, — суровым пальцем она обвела комнату в целом, а затем вновь принялась разминать ладони, перевязанные боксёрской лентой. — …И у каждого хищника есть любимая территория для кормёжки. Это редко (а то и никогда) бывает одним и тем же местом. И вы, дамочки, не должны допускать, чтобы хищник перетащил вас с территории для охоты на территорию для кормёжки. Как только это произошло, ваши шансы погибнуть увеличиваются в разы».