Война
Шрифт:
И тогда я делаю то, что ненавижу больше всего на свете: сбегаю.
Несколько часов я, как полная дура, сижу в полутьме своей палатки. Отголоски праздника и ароматы готовящейся еды доносятся даже сюда. Я бы не отказалась перекусить, но для этого нужно выйти наружу. Мой побег ужасен сам по себе, а уж явиться обратно, как ни в чем не бывало… Представляю дерзкий, насмешливый взгляд Войны. О, ему это понравится. Всадник воспримет мое возвращение как очередную свою победу.
Стараясь не обращать внимания на аромат жареного мяса, зажигаю небольшую масляную лампу, принесенную Тамарой, и принимаюсь читать потрепанный роман, оставленный тем, кто раньше жил в этой палатке. И лениво думаю о том, насколько плоха идея – спалить дотла весь лагерь.
Сквозь шум голосов различаю приближающиеся шаги и напрягаюсь. Я жду стражников, которые потащат меня в палатку Войны. Полог откидывается, внутрь заглядывает Тамара.
– Я не пойду, – тут же заявляю ей.
– Куда? – удивляется она.
Я хмурюсь:
– Ты здесь не для того, чтобы отвести меня к нему?
– К Войне? – переспрашивает она, подняв брови. – Тут и так полно женщин, готовых согреть постель Всадника.
Полно женщин? Представляю, как руки Тамары, большие, настойчивые, касаются его тела, и морщусь.
– Я пришла не за этим, – говорит она и садится рядом со мной. – Слышала сегодня ваш разговор. – Она придвигается ближе и тихо спрашивает: – Откуда ты знаешь язык Всадника?
Я качаю головой и уже готова все отрицать, но Тамара говорит:
– Мы все видели, как ты с ним говорила.
Я и не подозревала, что за нами так пристально наблюдают. Признаюсь Тамаре:
– Не знаю, как я что-то смогла разобрать, и почему Всадник вообще со мной разговаривал. Прости, но это правда. Я сама не понимаю, что происходит.
Тамара пристально смотрит в мое лицо, кивает и берет меня за руку.
– Война часто меняет женщин, – произносит она, и от этих слов мне становится не по себе. Честно говоря, мне не хочется знать подробности его личной жизни. – Если хочешь избавиться от его внимания, – продолжает Тамара, – просто сдайся и проведи с ним пару ночей.
Да что творится с местными женщинами? Каждая так и норовит дать непрошеный совет.
– Взамен ты получишь защиту, – добавляет она.
Меня неплохо защищал и старый добрый клинок.
– А если не сдамся? – спрашиваю я.
Наступает долгое молчание, потом Тамара берет меня за подбородок.
– Женщинам опасно находиться здесь, особенно таким хорошеньким. – Ее взгляд останавливается на кинжале Войны, лежащем рядом с масляной лампой. – Держи оружие поближе. Возможно, оно тебе понадобится.
Глава 6
Я
– Проснись, Мириам, – глубокий голос возвращает меня в реальность.
Резко открываю глаза. Рядом с тюфяком, опершись руками о колени, сидит Война. Пальцы сами тянутся к клинку, и я сажусь, держа его перед собой. Глаза Войны мерцают в полутьме, когда он окидывает взглядом меня – сонную, с оружием в руках.
– Понравился мой кинжал? – спрашивает Всадник.
Я вздрагиваю от звука его голоса. Война говорит на чистейшем иврите.
– Ты умеешь разговаривать, – констатирую я. «И знаешь, как меня зовут», – добавляю мысленно.
Он хмыкает.
– Я имею в виду, что сейчас я тебя понимаю, – добавляю я.
Я уже привыкла, что Война говорит на неведомом языке, а я каким-то образом его понимаю. Но слышать из его уст родную речь – совсем другое дело, это выбивает из колеи. И означает, что все это время он понимал меня.
– Зачем ты разговариваешь на какой-то тарабарщине? – спрашиваю, продолжая угрожать ему клинком.
Не о том спрашиваешь, Мириам. Правильный вопрос: «Какого черта ты делаешь в моей палатке?»
Всадник поднимается, подходит ближе. Я поднимаю оружие выше. Но ему плевать на кинжал. Война садится на край тюфяка, не обращая внимания на то, что острие кинжала впивается ему в кожу у самого горла. Смотрит на клинок, уголок его губ приподнимается в усмешке. Выглядит он при этом зловеще довольным.
Угрожать ему, похоже, бессмысленно. Мне почему-то кажется, что Войну вся эта ситуация… умиляет.
– Почему я понимаю твою речь? – спрашиваю его.
– Ты моя жена, – спокойно отвечает Всадник. – Ты понимаешь мою природу, мой дар.
Хм, тут есть одна проблема.
– Я тебе не жена.
Война усмехается.
– Хочешь доказать свою правоту? Буду более чем рад. – В его словах слышится некий сексуальный намек.
– Убирайся из моей палатки, – говорю, перехватывая кинжал.
Война разглядывает меня, его глаза мерцают в полумраке.
– Разве палатка твоя? – удивляется он.
Нет. Но ему здесь не место.
– Убирайся из этой палатки, – уточняю я.
– Или что? – он поднимает бровь.
Разве не очевидно? Сильнее надавливаю острием кинжала на кожу Всадника. Темная струйка крови сбегает по его шее. Война подается ближе:
– Маленькая храбрая воительница, угрожаешь мне в моем же лагере. – Он разглядывает мое лицо.
– Как ты вообще меня нашел? – спрашиваю я.