Война
Шрифт:
– San Tuduydin urtin n"us"ut"u"u s"ust"un eses, – насмехается он.
Тебе не постигнуть волю Божью.
С пронзительным криком Элайджа опять наступает, широко замахиваясь мечом. И снова Война отступает, легко уклоняясь от удара. Элайджа тяжело дышит, меч в его руках дрожит. На это больно смотреть, но хуже всего то, что я болею за Элайджу – наверное, единственная из всех здесь собравшихся.
Война преодолевает разделяющее их расстояние и перехватывает запястье противника. Элайджа вынужден убрать одну руку, и
– Sani "ov"ut"un urtin n"us"ut"ug"o s"ust"un eses, vurok San senin "oc n"us"un"on.
Тебе не постигнуть волю Его, но мою месть ты узришь.
Все происходит очень быстро. Я слышу хруст, затем крик. Элайджа роняет меч, прижимает сломанную руку к груди. Война перехватывает тяжелый меч в полете, вынимает из ножен второй меч, поменьше. На долю секунды их взгляды пересекаются. А следом Война обрушивает на противника два клинка, точно ножницы. Кровь заливает все вокруг, половина тела Элайджи отлетает в одну сторону, половина – в другую. Приходится собрать все силы, чтобы меня не вывернуло наизнанку.
Толпа оживает, ликует. Мир сошел с ума.
Вкладывая клинки в ножны, Война уходит, оставляет мертвое тело на осквернение жителям лагеря.
Проходит меньше часа, и меня вызывают в шатер Войны.
В сопровождении угрюмых всадников Фобоса я прохожу через лагерь. Впервые за все время, проведенное тут, оказываюсь в секторе военачальника.
На сегодня налеты окончены, и солдаты Войны бродят между палатками, курят, играют в карты. Несколько человек бросают в мою сторону заинтересованные взгляды, но большинство даже не замечают женщину, которую ведут к военачальнику.
Сразу понятно, какой шатер принадлежит Всаднику. Он стоит в стороне от остальных и, хотя палатки Фобосов гораздо больше моей, его шатер превосходит их размерами. У Войны настоящий дворец из ткани, освещенный снаружи дымящими факелами. В метре от входа в шатер всадники Фобоса отступают, оставляют меня одну перед входом в логово Войны.
Сердце бешено колотится в груди. Со дня Пришествия Всадников я повидала немало дерьма, пора бы привыкнуть. Но не получается. Я боюсь. Боюсь этого места и того, что оно делает с людьми. Страшусь того, что готовит мне будущее. Но больше всего меня пугает Всадник и то, чего он желает от меня, особенно после сегодняшней безжалостной расправы.
– Входи, – подгоняет меня один из Фобосов.
Выдохнув, я делаю шаг и оказываюсь в палатке. Первое, что бросается в глаза – сам Война, сидящий на лавке, его мощное крепкое тело. Всадник по-прежнему облачен в алые доспехи, покрытые пылью и кровью. Меня он замечает, когда начинает расстегивать наручи.
– Мириам, – произносит он вместо приветствия.
Я с трудом перевожу дух.
В шатре стоит стол, пара стульев, кровать и несколько сундуков, в которых, должно быть, хранятся трофеи. Повсюду яркие коврики и подушки, и… оружие. Мечи и кинжалы, секиры, луки и стрелы занимают все поверхности. Похоже, ему очень нравится все, чем можно резать и колоть. Смертоносное, роскошное оружие, но я не могу рассматривать
– Зачем я здесь? – спрашиваю, останавливаясь у входа.
Война замирает. Откладывает снятый наруч и встает. Его подведенные глаза встречаются с моими. Колени слабеют, когда все его внимание сосредотачивается на мне. Как же он красив – особой красотой, присущей всему, что несет гибель. Резкая линия подбородка, полные, порочные губы, и пронзительные глаза.
– Как ты, жена? – спрашивает он. – Наслаждаешься жизнью?
Нет.
Мне с трудом удается не отшатнуться, особенно когда Война делает шаг в мою сторону. Между нами по-прежнему несколько метров.
– Я слышал, твое утро было полно приключений, – продолжает Всадник.
Он следил за мной?
– И? – я едва заметно вздрагиваю.
Война снимает ножны. Я смотрю на меч, которым меньше часа назад разрубили пополам живого человека.
– Мне сообщили, что ты делаешь оружие, – как бы между прочим замечает он.
На мгновение закрываю глаза. Должно быть, тот солдат все рассказал Войне. И передал мои слова о том, что Всадник якобы позволил мне выйти за пределы лагеря. Меня пробирает дрожь. Я сама видела, как он только что поступил с предателем, а теперь он знает, что я тоже бросила ему вызов.
– Очевидно, я поддержал твои планы.
Вот почему у меня строгие правила насчет лжи. На ней легко попасться. Открываю глаза и дерзко вздергиваю подбородок. Всадник идет ко мне, и каждый его шаг предвещает недоброе. И вот он близко – слишком близко.
– Не впутывая меня больше в свою ложь, – понизив голос, говорит он.
Я слышу невысказанное предостережение в этих словах: Иначе я накажу тебя.
Суд Войны ужасен настолько, насколько можно представить. Всадник пристально смотрит на меня.
– От тебя стоит ждать неприятностей, да, жена? – И Война сам же отвечает: – Да, несомненно.
Он преодолевает разделяющее нас расстояние, кожаный доспех касается моей груди. Он так близко, что я вижу золотистые искорки в его глазах. Пугающих глазах, прекрасных и пугающих.
– Ошибаешься, если думаешь, что меня это злит. – Его улыбка выглядит зловеще. – Все в тебе создано специально для меня.
Высокомерный ублюдок! Держу пари, он считает, что все люди созданы для его развлечения. Чтобы мучить их и убивать. Не отводя взгляда от моего лица, Всадник поднимает руку и проводит пальцем по моей ключице.
– Увидев тебя, впервые в жизни я возжелал. – Его слова пронзают меня насквозь. – И вот ты здесь.
Глава 7
Пальцы Войны замирают на моей коже.
– Тебе почти удалось сбежать. – Всадник отстраняется и принимается за второй наруч, расстегивая ремни. – Хорошо, что только почти.
Он воистину бесчеловечен. Никто в этом мире не вызывает во мне такого страха, только он.
За последние несколько дней я дважды пыталась избежать Всадника – сначала ценой смерти, потом – побега. Если он, действительно, столь безжалостен, каким хочет казаться, меня ждут серьезные неприятности.