Война
Шрифт:
Я подошел к парню, мысленно отдал приказ разжать пальцы, а когда кинжал выпал из его руки, поднял его с земли, отправив обратно к себе на пояс. Вот теперь можно и Зов снять. И только волшбу отменил, как парень встрепенулся и неожиданно набросился на меня с кулаками. Хотя я это преувеличил, говоря про кулаки. В первый раз вижу, чтобы так дрались. Как девчонка какая-то.
Я без труда ударил его в солнечное сплетение, и пока он, упав, корчился на земле, задумался. Странный он какой-то. Руками размахивает, как девчонка. Эрве, хоть и худенький и маленький и выглядит мальцом, но движения совсем не такие. Мужские. А этот.
А его, как боль прошла, снова стало трясти. От решения плюнуть и уйти меня задержало только то, что я вспомнил его слова про татуировку виселицы на груди. А почему не изображение вороны? У Эрве вороны были. Целых три штуки. Странно, соврал парень или нет, сказав, что он сын главаря мятежников? С одной стороны, с чего бы ему напоследок в своей жизни врать? С другой – почему у него на груди не ворона? Этот вопрос я ему и задал.
– Ворона? – хрипло переспросил парень, – их выжигают преступникам в Миртерии. Здесь обычно клеймят цветками розы на длинном стебле, а клеймо в виде виселицы ставят закоренелым и особо опасным преступникам. Редкое клеймо.
– Да? А как же ворона – символ Силетии? Изображение вороны ставят грассам.
– Нет, я про это не слышал. Мама и тетя про клеймение часто говорили, но про такое не было. А они знают.
– Да? Другому лапшу вешай на уши.
– Какую лапшу?
– Такую. Ошибку ты допустил, плохо знаешь местные обычаи. Грассам выжигают знак вороны. Вот так-то.
– Нет, вы ошибаетесь. Хоть у кого спросите.
– Что же, могу и спросить. Твой хозяин знает? Грассы здесь останавливаются. И что я с тобой сделаю, если выясню, что ты соврал?
– Вы меня так и так сдадите.
– С чего бы это? Я не силетец.
В глазах парня что-то промелькнуло. Искорка надежды? Если она и была, то быстро исчезла.
– Десять тулатов.
– Что десять тулатов?
– Награда за мою голову.
– И кто это столько пообещал?
– Фрейф.
Может быть, этот парень просто псих? Шизик попался? Вообразил о себе что-то, зарезаться решил. А проверить можно легко. Трактирщик должен знать про клейма, его заведение не захудалое, стоит на оживленном тракте. Только пока я буду ходить, этот чудик наверняка что-то с собой сделает. Или просто сбежит. Может быть, и к лучшему? Пусть сбежит? А если решит утопиться вот в этой бочке?
Я огляделся по сторонам. Закуток был завален старым хламом. Рваные вожжи. Нормально, вполне подойдут, чтобы связать ему руки. Жаль, что заклятье накладывать, как это умел делать Эрве, я так и не научился. Ладно, свяжу крепко – не развяжется.
Сказано – сделано. Оставил я его лежать на земле, а сам обратно в гостиницу, к хозяину. Нашел, спросил про клеймение. Хозяин, как он сам сказал, в таких делах хорошо разбирался, через его постоялый двор кто только не проезжал.
К моему большому изумлению, хозяин подтвердил слова психа. В Силетии, действительно, клеймили, в основном выжигая розу, в особых случаях метили изображением виселицы. А вороны – это только для преступников в Миртерии. Ну и что, что ворона – это силетский символ? Потому в Миртерии так и поступают, что эти две страны
От хозяина я ушел в полной прострации. То, что парень не соврал – это мелочь. Но Эрве… Эрве-то каков! Получается, что парень меня обманывал и он никакой не силетский грасс, а обычный мошенник. Впрочем, не простой, а очень даже способный. Три вороны на грудь заработал! То-то он тогда ко мне прицепился, из Миртерии бежал. И понятно, почему был в розыске. М-да.
Так до конца и не придя в себя, я возвратился к закутку. Парень лежал со связанными за спиной руками. Развязал его, подумал чуток и говорю:
– Ну-ка, давай рассказывай все про себя.
– Зачем? Меня разыскивают. Сдадите, получите десять тулатов. А много узнаете лишнего, вам же хуже будет.
– Угрожаешь?
– Зачем? Просто это очень опасно. Фрейфу и его людям не понравится, что кто-то узнал подробности его тайны.
– Плевать я хотел на деньги. Ты сам видел, сколько их у меня. И это только часть.
– Деньги лишними не бывают.
– Смотря, как они достались. В любом случае я не собираюсь тебя сдавать… Но и помогать тоже не буду. Просто мне… интересно.
Не будешь же ему говорить про обманщика (или все-таки Эрве сказал правду?), которого я спас, вывезя из Миртерии. Вот мне и нужно узнать всё, чтобы разобраться с моим другом. Или уже он не друг? Если обманул, то... Ладно, вначале, когда мы познакомились, Эрве меня мало знал, но потом-то! Почему не признался! Почему?
– Правда? – в глазах парня загорелась надежда. – Но вам в самом деле лучше не знать, это опасно. И если меня схватят, то я расскажу всё. И про вас тоже.
Я скривился. Он еще и доносчик. Но последующие слова парня изменили мои поспешные выводы.
– Я просто знаю, как это больно, когда тебе прижигают ступни ног. И ногти выдирают. Я не выдержу.
– Так тебя… пытали?
Парень кивнул головой.
– Рассказывай всё.
– Но это долго, и хозяин будет меня искать.
– Тогда покороче, но самое главное.
Парня звали Эйрид. Ему сейчас шестнадцать лет, он родился, когда рилийцы взяли в осаду главную крепость восставших. Через подземный ход эрграсс Верни отправил жену, детей и сестру с охраной. Но через какое-то время, когда крепость уже пала, их нашли рилийцы. Охрана погибла, а всех благородных взяли в плен, отправив в Гатилию, крепость-тюрьму. Двух старших братьев и сестру убили, а мать, тетю и грудного Эйрида отправили в особый тюремный блок. На всякий случай в качестве заложника. Вот там он в окружении двух женщин рос и воспитывался.
Теперь мне понятно, почему парень дрался, как девчонка. Какой пример он видел? Мать и тетя. Женщины, которые любили расчесывать волосы у ребенка. Вот и с волосами всё выяснилось. И походка, понятно, почему такая. А я-то подумал, что парень из этих. Женоподобных. Ну, ошибся, бывает.
Когда ему стукнуло тринадцать, в его жизни случилось неприятное. Это мягко говоря. Не знаю, что и зачем решили тюремщики (или кто-то из властей приказ отдал), но парня отправили на пытку. Жгли подошвы ног, ногти на ногах вырывали. И он сдал свою мать и тетку, наговорив про них вагон и маленькую тележку компромата.