Воздается по вере. Краеугольный камень судьбы. Книга первая
Шрифт:
После того, как воспитательница отошла, Мария нерешительно направилась к окошку, чтобы в стороне внимательно посмотреть на тех, с кем ей теперь предстояло жить, оценить обстановку. Она обнаружила, что некоторые ребята играют сами с собой игрушками. Другие по два, а то и по три человека играют группами. С которыми из них ей захочется дружить, вопрос времени. Помявшись недолго у подоконника, осторожно, по стеночке, девочка направилась к шкафам с игрушками.
На полках было почти пусто. Все целые, действующие игрушки уже благополучно разобрали. Остались исключительно никем не востребованные. Одни из них окончательно сломанные, лежали
Маша безнадежно подняла глаза на самую верхнюю полку. О, чудо! Там, наверху, красовался самый настоящий большой пупс. Так называли кукол в виде ребенка, без одежды. Такое, крупное, игрушечное подобие малыша. У них во дворе такой пупс был только у Нинки из соседнего подъезда. О такой игрушке грезили все знакомые девчонки со двора. И вот, редкая удача. Пупс сидит на самой верхней полке шкафа.
Мария стояла около шкафа в нерешительности, задрав голову вверх. Что-то останавливало ее, скорее всего необъяснимость ситуации. Почему розовощекую куклу никто не захотел взять? На первый взгляд, она абсолютно нормальная. Голова, руки, ноги, все на месте. Может быть, ее не разрешают брать? Сомнения не позволяли завладеть предметом мечты. Все встало на свои места благодаря незнакомому мальчишескому голосу, прозвучавшему неожиданно где-то за спиной.
– Она поломанная. У нее нога оторванная. Екатерина Матвеевна убрала ее повыше, чтобы не доломали. А ногу ей просто приложили. Отсюда не видно. Кажется хорошая.
Маша от неожиданности вздрогнула, резко повернулась на звук голоса. Прямо за ее спиной стоял черноволосый мальчик с темно-синими глазами. Цвет глаз был настолько необычным, что девочка словно провалилась в эти глаза цвета перезрелых слив. Волнистые волосы, видимо, давно не встречались с парикмахерскими ножницами. Черные бархатные ресницы обрамляли чуть удлиненный разрез глаз, не по детски густые брови, смуглая кожа и нос с легкой, но заметной горбинкой, выдавали в нем то ли цыганенка, то ли молдаванина, то ли грека. Впрочем, все эти народы, как правило, отличаются черным, в крайнем случае, карим цветом глаз. Припухшие губы придавали его лицу особого очарования.
– Поэтому ее никто не берет? – спросила Маша, «выбираясь» из этих глаз.
Мальчик утвердительно кивнул головой и тут же запросто представился:
– Меня зовут Игорь. Я тоже на шестидневке.
Это пояснение прозвучало, как признание того, что они одной крови, одной судьбы, одних проблем. Девочку такая позиция несколько покоробила. Она не хотела, чтобы ее жалели, тем более, незнакомый мальчик. От предательского поведения родителей было и без того больно, а тут еще лишнее напоминание об этом. Первым порывом было отчитать самозванца. Сказать, что она временно на шестидневке и к его проблемам не имеет никакого отношения. Но мальчишка смотрел на нее так преданно и верно своими красивыми глазами, что Маша приняла «родство крови» и решила не дерзить искреннему доброжелателю.
Пока новенькая воспитанница соображала, как поступить с только что прозвучавшей откровенностью, Игорь понял заминку, как согласие
– Пошли, я тебе все покажу и расскажу, – бодро предложил будущий проводник.
Машу обеспокоили предыдущие слова мальчишки. Почему он сразу заговорил о шестидневке? Не обращая внимания на прозвучавшее предложение, она спросила:
– Я никогда не была на шестидневке. Это плохо?
Игорь задумался на пару секунд. Ответил совсем неожиданно:
– Сначала все обязательно плачут. Хочется домой. Это бывает с непривычки. Потом привыкают. Главное, чтобы рядом был друг. Тогда нормально. Даже скучаешь по нему, когда забирают. Ждешь поскорее понедельника.
Мария недоверчиво покосилась на Игоря. В ее голове не укладывалось, как можно скучать по кому-то, когда дома мамой с папой. Как может из дома тянуть в детский сад только потому, что там есть друг? Лучше дома ничего быть не может! Ближе родителей никого нет!
– А у тебя есть друг? – непроизвольно вырвалось у девочки.
От столь прямого вопроса Игорь поник:
– Был Юра. Теперь он не ходит. К нему приехала бабушка. Его забрали . . . насовсем забрали . . . из сада.
– Тебе плохо без него? – посочувствовала Мария.
Игорь стеснительно потупил в пол глаза, горько вздохнул. На какой-то момент, Маше даже показалась, что на его щеке блеснула маленькая слезинка.
– Плохо. Он настоящий пацан, – печально чеканил каждое слово, мальчишка.
Ей стало даже неудобно, что она своими бесцеремонными вопросами заставила паренька огорчиться.
– Пошли смотреть группу. Куда сначала пойдем? – нарочито весело предложила девочка.
Игорь повел новенькую сначала в умывальник, где вдоль прилегающей стены справа, к ее удивлению было сразу четыре раковины с горячей и холодной водой. Над каждой раковиной красовалось небольшое зеркало, совсем как у них в коммуналке. Раковины располагались так, что руки не надо было задирать наверх, раковины крепились согласно возрастным особенностям детей. Чтобы увидеть себя в зеркале, не нужно скакать перед ним. Умываясь, каждый видел свое отражение.
Около смесителя каждой раковины с одной стороны стояла голубая мыльница с розовым мылом в ней. Это мыло называлось «Земляничное», приятно пахло и напоминало такое же в их квартире. С другой стороны от смесителя стояла круглая, картонная коробочка с зубным порошком, который назывался «Мятный». На крышечке коробки нарисованы зелененькие листочки той самой мяты, вкус и запах которой имел порошок. Мама с папой тоже покупали такой порошок в магазине.
Вдоль другой стены прямо на полу стояли три широких, глубоких поддона. Над каждым из них висел удлиненный кран-клюв. С холодной и горячей водой. Рядом с поддонами лежали черные резиновые коврики и стояли детские стульчики. Маша с недоумением спросила Игоря, ткнув пальцем в ближайший поддон:
– Это что?
Пока мальчишка соображал, что конкретно хочет знать подруга, подруга предположила сама:
– Наверно, вместо тазиков? Наверно, в них моются?
Игорь безобидно рассмеялся:
– Нет. Здесь не моются. Здесь моют только ноги.
Мария недоумевала:
– Зачем? Можно ведь в раковине помыть. Раковины низкие, задери ногу и мой сколько хочешь.
– Задирать ногу в раковину неудобно, можно не устоять на одной ноге, упасть и сильно удариться. Поэтому сделали специальные «раковины» прямо на полу. Нужно сесть на стул, снять сандалии и носки, помыть ноги.