Воздаяние храбрости
Шрифт:
– Я передам. Сейчас только позову доктора.
Сергей выпрямился, оглядываясь вокруг. «Какие здесь доктора?!» – прикрикнул он сам на себя. Перевязочный пункт на холме, за третьей линией, за драгунами. А здесь только пыль, пороховой дым клубами, свинец, сталь и смерть. Там, впереди, он не видел, но ощущал, неукротимый Мадатов ломится через центр войска Аббаса-Мирзы. Здесь Вельяминов с Паскевичем, напрягая все силы, удерживают слабый наш фланг. Все зависло в неустойчивом равновесии, и командующий прав: удар нескольких сотен драгун может решить сражение в нашу пользу.
– Не надо… доктора! – выкрикнул вдруг поручик; от страшного усилия на губах у него вздулся и лопнул розовый пузырь, и струйка крови потекла из уголка рта. – Надо… спешить!
– Я вернусь! – пообещал Новицкий, поднимаясь в седло, хотя знал, что вряд ли ему удастся это исполнить.
Найти нижегородцев было нетрудно. Полк стоял на пологом склоне, выстроившись в две линии по три эскадрона в каждой. Сергей погнал кобылу вдоль фронта, а генерал Шабельский, заметив скачущего всадника, сам выехал ему навстречу. Он знал Новицкого, встречал его у Ермолова, теперь у Паскевича, поэтому Сергей не тратил времени, представляясь.
– Командующий послал адъютанта, но тот тяжело ранен. Я привез сообщение. Противник теснит нас на левом фланге. Командующий предлагает вам атаковать.
Лицо Шабельского хищно ощерилось. Он развернул коня и погнал его рысью к центру фронта. Сергей держался рядом и слышал привычные слова строевых команд. Майоры и ротмистры, не дожидаясь приказа, сами ровняли шеренги, готовясь к давно ожидаемой ими атаке.
– Что еще просил передать командующий? – крикнул Шабельский, уносясь дальше.
Сергей натянул поводья, давая рыжей передохнуть и не желая более мешать командиру полка.
– Он сказал – истребите всех! – пустил он вдогон генералу первое, что подвернулось ему на язык; то единственное, что было в мыслях каждого из десятков тысяч людей, сошедшихся, столкнувшихся на равнине к востоку от древнего города Гянджа.
Шабельский довольно всхрапнул и унесся далее. Сергей видел, как он вертится перед фронтом, воздев к небу руку, свободно удерживающую тяжелый палаш.
– Драгуны!.. – доносились до Сергея отдельные слова. – Враг… без пощады… Бог и государь… Марш!
Генеральский приказ подхватили трубы, литавры. Четкая линия фронта Нижегородского драгунского полка качнулась, сдвинулась и направилась вниз, по ходу заворачивая налево. И Сергей вдруг понял, что и его захватывает это движение, набирающее энергию с каждым шагом. Он намеревался проскакать мимо, добраться до походного госпиталя и вернуться с санитарами к раненому адъютанту. Но было уже слишком поздно. Тяжелые драгунские лошади смяли бы его вместе с кобылой, вздумай он продвигаться поперек движения.
Сергей повернул кобылу и поехал в первых рядах атакующего полка чуть позади эскадронного командира. Сначала двигались шагом, потом постепенно перешли на быструю рысь.
Мамед-мирза, увидев надвигающуюся русскую кавалерию, принялся отгонять своих всадников от грозно ощетинившихся карабинеров, разворачивая их навстречу драгунам. И Сергей вдруг сообразил, что несется в конную атаку почти безоружным. Винтовка висела у него в чехле за спиной, но она была бесполезной в тесном строю; кинжалом, подарком Семена Атарщикова, он так и не научился пользоваться толком; ольстры, седельные кобуры, были пусты, поскольку пистолеты в горах не могли защитить владельца. Только один небольшой пистолет вроде дорожного Сергей постоянно носил под черкеской на всякий случай. И теперь одна-единственная пуля могла стать перед ним и смертью. Да и принести пользу она могла, только если выпустить ее в упор на расстоянии не более трех саженей.
А между тем обе конные массы сблизились. Огромный перс, закрывавший своей широкой грудью полнеба, летел прямо на Новицкого, яростно визжа и занося гигантскую саблю. Сергей знал по своему немалому опыту, что размеры противника увеличены его пылким воображением. Что и он, возможно, кажется этому коннику таким же великаном, спустившимся из заоблачных гор.
Он согнул руку с пистолетом, укрепив ее в локтевом суставе, и держал лошадь ровно, надеясь, что она не отпрянет в последний момент, не собьет ему прицел напрочь.
– Двенадцать… десять… восемь… шесть…
Он потянул за крючок. Выстрела он не услышал за лязгом и грохотом, с которым столкнулись две огромные массы конницы. Но на месте рта персидского всадника, где только что блестели крепкие желтые зубы, вдруг образовалась черная дыра, тут же залившаяся кровью. Перс опрокинулся навзничь, а Сергей, проносясь мимо, свободной левой рукой вырвал из разжавшейся ладони саблю. Бросил бесполезный уже пистолет за пазуху, перекинул трофейное оружие в правую руку, завопил нечто грозно-бессвязное и азартно ринулся в самую гущу кавалерийской схватки…
В четыре часа пополудни Новицкий ехал шагом, направляясь к Куракчайскому ущелью. Левая кисть его, державшая поводья, обмотана была куском лишней рубахи, когда-то белой, а теперь побуревшей от запекшейся крови. Правая рука бессильно свисала вдоль бока, а дальше продолжением ее раскачивалась кривая персидская сабля, прихваченная за красный темляк.
Сражение под Елизаветполем уже было выиграно нами решительно и бесповоротно. Трещали еще в отдалении ружейные выстрелы, проносились группы всадников – драгун, казаков, милиционеров, – но войско Аббаса-Мирзы, все его главные силы, все шестьдесят тысяч пеших и конных уже думали об одном: о спасении собственной жизни. А десять тысяч русских преследовали их, гнали, рубили и кололи нещадно.
Атака Нижегородского драгунского полка, в которой принял участие и Новицкий, сломала боевой дух персов. Конница Мамед-мирзы была опрокинута и истреблена на треть. Оставшиеся в живых унеслись так быстро, что смели по пути собственную пехоту. В эту брешь рванулись эскадроны Шабельского и очень скоро соединились с пехотными полками первой линии. Колонны, которые повел за собой Мадатов, прорвались через неприятельский центр и, разделившись надвое, погнали обескураженные батальоны сарбазов.
Аббас-Мирза еще пробовал выправить положение, бросив против нашего правого фланга свой резерв – батальоны джамбазов и несколько тысяч отборной конницы. Персидским гвардейцам удалось потеснить херсонский полк и казаков. Но потом пехота уперлась, не позволила персам прорваться в тыл русской позиции. А там уже Вельяминов развернул нижегородцев направо, приказав отразить новый опасный наскок неприятеля. Вслед же им послал карабинеров Клюки фон Клюгенау – отрезать увлекшихся атакой гвардейцев. Персы, заметив опасный маневр русской пехоты, даже не пытались отразить атаку драгун, а загодя показали им спины. На том сражение и закончилось. Началось избиение спасавшихся бегством.