Воздушные рабочие войны. Часть 2
Шрифт:
— Ни то, ни другое, — весело отозвалась Рыкова, — вот! — она бесцеремонно вытолкнула перед собой Светлану. — Пачка! — хихикнула сержант, — Саша приказал к тебе доставить! А я побежала, я дежурная сегодня, — и Рыкова буквально испарилась.
— Катька?! — едва успела крикнуть ей вслед Настя, но сержанта уже и след простыл. Федоренко недоуменно посмотрела на дверь, перевела взгляд на Светлану и задала самый дурацкий, какой только было можно, вопрос, — Какая пачка? Какое же глупое лицо у этой Насти! Далась им всем эта пачка! Светлана в ответ молча пожала плечами. — Садись, — Настя кивнула на койку напротив нее. Света присела на краешек чьей-то кровати.
— А брат говорил, что в расположении на койках сидеть нельзя, — Светлана сжала губы. Ну, вот зачем она опять лезет со своим мнением. Но
— Ага, нельзя. Саша увидит, дым коромыслом будет. Тебя как зовут?
— Светлана. Света, — девушка начала успокаиваться. Да и младший лейтенант Федоренко была какая-то не военная, домашняя вся. Ей бы не это страшное нательное белье, а шелковый халатик, какой остался у Светланы в Москве, и ничем бы Настя не отличалась от Светиных школьных подружек. Разве что эта Федоренко покрасивей будет. Даже красивей Марфы Пешковой, общепризнанной красавицы их компании, отбившей, как считала Света, у нее Сережу Берия. — А Саша, это подполковник Стаин?
— Он, — кивнула Настя и нежно улыбнулась. Ого, а тут любовь проглядывается. Ай да подполковник! Подсуетился! Федоренко посмотрела, как расположилась Света и махнула рукой, — Да ты не стесняйся, садись нормально. Лидка если что предупредит.
— Лидка это та, что у входа сидит? — Свете было не особо интересно кто и что, но говорить о чем-то было надо, не сычами же сидеть. А то опять мысли разные в голову полезут. — Злая она какая-то.
Настя весело сверкнула глазами:
— А это все потому, что от полетов ее Никифоров отстранил. За хулиганство, — хохотнула она.
— Хулиганство?! — серьезная девушка на входе никак не ассоциировалась у Светы с хулиганкой.
— Ага, — хохотнула Настя, — она на него ведро поганое выплеснула, будто случайно. Ну а он от полетов ее отстранил.
— А Никифоров это кто? — осторожно поинтересовалась Света.
— Комэск наш. Он так-то хороший. Просто…, — Настя осеклась. Зачем знать этой девочке, что Лидка облила Петра за то, что тот стал якобы заглядываться на других девчонок из эскадрильи. Дурочка она ревнивая. Хотя Настя ее в чем-то понимала. У самой все внутри переворачивалось, когда Сашка как-то странно поглядывал на других девушек. Но ей, как Лидке нельзя! Саша не поймет и не простит. Тут отстранением от полетов не обойтись, можно из экипажа вылететь, как пробка. — А ты к нам надолго?
Светлана пожала плечами:
— Не знаю. Ваш Стаин наорал и сказал, что потом со мной разбираться будет.
— Не похоже на него, — нахмурилась Настя, — может ты натворила что?
— Да ничего я не творила, — вдруг вскипела Света. И ее понесло. Она вываливала на эту малознакомую девушку все, что накипело у нее в последние дни. Про отца, про брата, про мать, про Серго и Марфу. Про оставшихся в Куйбышеве друзей и подруг. Про госпиталь и войну. Настя внимательно ее выслушала и вдруг, с ненавистью посмотрела в глаза девочке:
— Правильно отец тебя сюда отправил! Дура ты! И если ты еще кому-нибудь эту чушь, что мне тут сейчас несла, расскажешь, я тебя лично пристрелю! И пусть меня потом товарищ Сталин расстреляет!
— Но откуда? — пролепетала Света. Действительно, откуда эта лейтенантша поняла, кто она такая.
— Откуда узнала кто ты? — презрительно, глядя на нее выплюнула Федоренко, — так все знают, чей сын майор Иванов. А ты своими соплями позоришь отца и брата! Они жизни не жалеют за страну! Ты знаешь, почему твой брат без самолета остался?! Света отрицательно помотала головой, испуганно глядя на эту совсем недавно казавшуюся домашней куклой девушку. — Он своим самолетом ведомого закрыл! Собой! Понимаешь?! — и посмотрев на лупающую на нее глазами Свету разозлилась еще больше, — Ничего ты не понимаешь! Принцесса! И это дочь товарища Сталина! Твой отец собой всю страну закрывает! На фронт он ее не вышел проводить! А он мог?! Ты поинтересовалась?! Сводку слушала? Света кивнула. — Вот! И это все на его плечах! А ты вместо помощи предала! — Настя в сердцах резко дернула иголку и уколола палец, — Ай, чтоб тебя! — она сунула палец в рот.
А Светлана сидела и моргала, едва сдерживая слезы. Но как же так?! Почему?! Это же ее все предали! И отец и брат! А сегодня уже два человека назвали предательницей именно ее! За что?!
— Младшего лейтенанта Федоренко на аэродром. Срочно.
Настя соскочила с кровати, швырнув сторону гимнастерку, и буквально впрыгнула в летный комбинезон, застегнув его быстрыми уверенными пальцами. Схватила висящие на стене ремень с кобурой и кожаный шлем:
— Потом поговорим, — бросила она Светлане приказным тоном, — а ты сиди здесь, никуда не ходи, тут воинская часть. Удобства на улице. Захочешь, подойдешь к лейтенанту Шадриной, она покажет, — на ходу застегивая ремень, она выскочила из комнаты. Света осталась совсем одна. Слезы буквально душили ее, вырываясь наружу. Она бросилась лицом в чью-то подушку, сотрясаясь в рыданиях. Она выла, как зверь, колотя кулаками ни в чем неповинную кровать, пока истерика не отняла у нее все силы и она не задремала. Сколько проспала было не понятно, но в комнату пока никто не вернулся. Надо было умыться, причесаться. Но зеркала на стене не было, а просить что-то у суровой лейтенанта Шадриной не хотелось. Света с интересом огляделась. Желтые деревянные стены в потеках смолы. У одной из кровати на гвоздике висит форма. А над Настиной кроватью фотография Стаина вырезанная из газеты. Кроме этой женской формы ничего не говорило о том, что в помещении обитают девушки. Света подошла к Настиной кровати и подняла небрежно брошенную впопыхах, валяющуюся комком в углу гимнастерку. Тяжелая. Света встряхнула ее расправляя. Надо же! Орден Красного Знамени, Орден Красной Звезды, медаль «За отвагу» нашивка за легкое ранение. И когда только успела! Вот тебе и домашняя девочка! Света хотела бросить гимнастерку обратно, но неожиданно для самой себя аккуратно ее свернула и положила рядом с подушкой. В комнату заглянула Шадрина:
— Проснулась? — спросила она очевидную вещь, — Пойдем, покажу, где тут у нас умыться и туалет. Потом в столовую провожу. Может надо что?
— Нет, — помотала головой Света, — у меня все есть, — она кивнула головой на тощий солдатский сидор, который ей помог собрать брат.
— Хорошо, — голос Шадриной был какой-то усталый и встревоженный. — Спать можешь на Настиной койке, ее сегодня не будет. Сбили их.
[i] Первой любовью 14-летней Светланыстал сын Берии — 16-летнийСерго. Но он не ответилвзаимностью дочериСталина, а стал ухаживать за ее одноклассницей Марфой Пешковой, внучкойМаксима Горького, на которойв итоге женился.
[ii] Мажор, лат. major — больший, также, большой, старший. Света могла знать только латинское значение слова. Ну, или музыкальное, то есть «светлое», «радостное» звучание.
VII
То, что немцы предпримут еще одну попытку наступления, для советского командования секретом не было. Этого наступления ждали и к нему готовились. А вот появление в Крыму 21-ой танковой дивизии под командованием генерал-майора фон Бисмарка, которая по всем данным разведки должна была находится в Ливии в составе африканского корпуса, стала для крымской группировки большим и очень неприятным сюрпризом. Больше 200 танков обрушилось на керченскую оборону в полосе 44-ой армии. Войска истекали кровью, но держались. А немцы методично и мощно, как паровой молот били и били по нашим войскам пытаясь найти брешь, слабину, прорваться к городу. Неотвратимой смертельной лавиной пройти по тылам, лишить обороняющиеся войска снабжения и уничтожить, размотать гусеницами танков, как они привыкли это делать во Франции, в Польше, в Африке, да и в Советском Союзе летом прошлого года. Настрой у африканцев более, чем серьезный. Надо показать камрадам с Восточного фронта, как нужно воевать. И они пошли в атаку. Уверенно, лихо, бодро. Но перед ними были не колониальные британские войска. Перед ними была закаленная боями с декабря 41-го армия, усиленная средствами противотанковой обороны, хорошо окопавшаяся и ожидавшая наступления. И, тем не менее, немцы были неимоверно сильны. Советскому командованию пришлось вводить в бой все резервы, все, что было под рукой у Буденного, было брошено в бой. Но этого было мало.