Воздушный колодец
Шрифт:
— Недурно-с, — брезгливо оглядел спальню Тимонин и своим наметанным глазом еще раз пробежал по всем углам: лимонное муаровое покрывало, зеркало на потолке…
— Все это придает пикантный колорит нашему делу, — поделился с ним своим ощущением Климов, имея в виду золоченую мебель, стилизованную под изысканные вкусы восемнадцатого века с его альковами и атмосферой всеобщего флирта.
Фотоснимок Храмцова он приобщил к материалам следствия.
На телевизоре, на подоконнике — вразброс — валялись порнографические журналы: «Два, умноженное на два», пресловутый «Плейбой», затрепанный, с надорванной
Другая комната, служившая, должно быть, кабинетом, была обвешена коврами, кинжалами в серебряных ножнах, старинными гипсовыми и бронзовыми статуэтками. В углу торчало изваяние Христа, распятого на примитивно сбитом шершавом кресте из кавказской чинары. По его бокам в стену были вколочены два крюка из красной меди грубой ковки, на которых раскачивались кандалы не кандалы, вериги не вериги, но что-то гремяще-цепное, напоминающее атрибуты святой инквизиции. Вместо люстры под потолком висели три отделенных человеческих черепа, закрепленные между собой золотой проволокой, пропущенной через затылочные отверстия.
Тимонин щелкнул выключателем, и в мертвых глазницах вспыхнул свет.
Зрелище было не для слабонервных. Тетка закрестилась и запросилась домой. У нее, видите ли, свинья должна опороситься. Это в июле-то месяце!
В третьей комнате, отделанной в ярких тонах, одну стену занимал просторный книжный шкаф. Между стеклами были зажаты фотографии рок-музыкантов, погибших от наркотиков, — Брайана Джонса и Джимми Хендрикса. Средняя полка ломилась от пластинок известных супер-групп: «Лед Зеппелин», «Дип пепл», «Юрай Хип». Под альбомом ансамбля «Скорпионе» Климов обнаружил паспорт на отечественный дельтаплан. Удивился, хмыкнул, сунул на место.
Четвертая комната имела сходство с гостиной, зато пятая напоминала монастырскую келью или камеру для смертников в средневековом замке: несколько вонючих тюфяков, брошенных на пол, и колченогая лавка вдоль стены. Узкое оконце в венецианском стиле забрано решеткой.
Колорит довольно мрачный.
Если зажечь свечи в такой конуре и нечаянно обернуться, собственной тени устрашишься.
Стойкая вонь клоаки и пятна на полу свидетельствовали о том, что здесь частенько собирались наркоманы.
Климов гадливо отпихнул ногой один из тюфяков. Под ним оказался лаз в подпол.
Спустившись по довольно удобной лесенке, они попали в кинозальчик. Кроме нескольких кресел с темно-вишневой обивкой и раздвинутой софы, другой мебели не было. На одной стене висела рыболовная сеть с пенопластовыми поплавками, а противоположная светилась — от потолка до пола — вырезками из полулегальных западных изданий.
Разглядывая их, можно было заразиться отвращением к женщинам.
Выбираясь из подпола, Климов лишний раз убедился, что особняк, действительно, является подпольной киностудией. Здесь снимались сцены, рассчитанные на непритязательные вкусы тех, кто платит, не торгуясь.
Дактилоскопист набрал работы и уехал.
Климов с Тимониным еще прошлись по комнатам.
Камин, овальное зеркало в золоченой раме… Зеркало в оправе из розового дерева…
Как много зеркал, отметил К лимов. Похоже, этот тип любил себя патологически.
К роскоши и сексу, иронически добавил про себя Климов, натыкаясь взглядом на фотографии голых красоток. Тот, кто мечтает понравиться всем, не понимает себя.
Трехцветные канделябры соседствовали с изумительной красоты часами петербургского мастера и современной радиоаппаратурой. В спальне было два телевизора. Казалось, владелец этих вещей, этого своеобразного замка и подпольной киностудии одновременно жил в самых разных столетиях и был непрочь заполучить все безделушки мира. От индийского пузатого божка до африканской маски.
Нашлась и фотография убитой. Несмотря на то, что глаза у нее были грустными, улыбка все равно оставалась прелестной.
Почему на этом снимке она выглядела печальной, трудно сказать. Климов помнил ее смеющейся.
Сравнивая жгучий, почти ненавидящий взор Храмцова с открытой улыбкой его «невесты», он подумал, что между ними была пропасть и Комарницкая в порыве чувств, впервые охвативших ее душу, зависла над бездной их несхожести. Да скорее всего, она и не чувствовала никакой бездны. Любила и все. Мир большого курортного города, из которого бежал Костыгин, поначалу должен был увлечь Комарницкую своей новизной, мнимой радостью общения с различными людьми. После застойной тишины станицы, недавно переименованной в районный центр, после крика петухов и пыли, поднимаемой в сухое лето бурями, дыхание близкого моря, чистый, за ночь вымытый асфальт центральной площади и улиц, разноцветье электрических огней на шумной набережной, театры, теплоходы, рестораны, весь этот столь отличный от провинциального простора и скучного быта сиятельный мир должен был показаться ей уютно- праздничным, роскошным, идеальным. Новое всегда представляется интереснее того, с чем мы уже знакомы.
В такие моменты даже чужое богатство принадлежит тебе, а все неразрешимые проблемы не стоят выеденного яйца. Мир кажется нам верхом совершенства, каким бы он ни был. Так не предъявляют претензий к найденной под ногами брошке. Вот, видимо, почему он, Климов, чувствовал чужеродностъ Комарницкой в обстановке храмцовского особняка, а она сама этого не ощущала. А может быть, наоборот: слишком стала чувствовать и понимать? Стала угрожать разоблачением? Ведь ссора, как показал глухонемой, вышла нешуточной.
Глава 18
Утром прилетел Гульнов.
Костыгина он нашел в одной из глубоких пещер, полузадохнувшимся от нехватки воздуха, где тот фотографировал ярчайшие по цвету сталагмиты.
Оживленный вид Андрея говорил о том, что мотался он в Горно-Алтайск за чудаком, а не за убийцей. Он даже высказал сомнительную мысль, что большая внутренняя культура и редкий талант всегда оставляют возможность стать изгоем, подчеркнул тем самым свое особое расположение к Костыгину. О том, что яблочко от яблоньки недалеко падает, он уже не вспоминал. По его мнению, Костыгин — человек долга и удивительного трудолюбия, а трудолюбие само по себе вырабатывает умеренность в желаниях и, как заметил он, эти два свойства хорошо дополняют друг друга.