Вождь чернокожих
Шрифт:
Но селение словно вымерло, а немногочисленные кривые улицы между убогими хижинами и навесами были в основном пусты. Только в центре наблюдались обитаемые хижины. Туда-то мы и направились. В центре уже были более долговременные сооружения, относительно похожие на хижины, которые сделал у себя в селении я.
Правда здесь они были больше и выше. Посередине большой вытоптанной площадки, что обозначала здесь центральную площадь возвышалась большая хижина похожая на юрту. Очевидно, что это была ставка старшего вождя, ныне
Возле неё спали на посту два воина, усевшись у входа и облокотившись на стену хижины. Ещё двое дрыхли поодаль, под навесом одного из второстепенных построек, принадлежавших старшему вождю. Типичное поведение местных воинов.
Теперь осталось, только узнать, к какой фракции принадлежали данные идиоты. Хотя нет, не идиоты, а могучие воины, не менее могучего вождя, что даже своим храпом, убивали всё живое вокруг.
Дав знак своим воинам, я подкрался вместе с ними, к тем, кто спал в пристройке. Быстро схватив обоих и зажав им руки, ноги и рты, я спросил у одного из них.
— Ты чей? — и слегка приоткрыл ладонь.
— Махамамбуру, — ответил могучий воин и укусил мою ладонь, неблагодарный. За что получил, сразу в нос и залившись кровью замолк.
Подождав чуток, я задал следующий вопрос.
— Где, Махамамбуру?
В силу своей моральной распущенности, я ожидал ответа в рифму, но, к сожалению, не дождался. Ну и ладно. Я молчал, и негр тоже, и захотел опять меня укусить в мою нежную ладонь.
Дав знак своему воину, я крепко зажал врагу рот, и воин перерезал ему горло. Второй, в это самое время бешено вращал своими чёрными глазами, пытаясь понять, что происходит. Дождавшись, пока убитый перестанет трепыхаться, я перешёл к нему. И задал, тот же вопрос.
— Где Мохамамбуру?
Этот воин, был более разумным и сразу ответил на мой вопрос, показав глазами на хижину. Я не жесток, я стал немного жёстким, поэтому ткнул его отравленным дротиком, с парализующем ядом. Дождавшись, чтобы яд проник ко всем органам и парализовал его конечности и язык, я отпустил его и пошёл к тем двум, что бессовестно дрыхли возле шатра.
Всё-таки они меня почувствовали, но я, не стал дожидаться их реакции, а метнул в них один за другим два дротика со смертельным ядом, быстро прекратив их мучения, а потом зашёл в шатёр в сопровождении двух своих воинов, оставив остальных снаружи.
Внутри было неожиданно просторно, но темно, воздух насыщен испарениями и миазмами желудочных газов, что активно воспроизводил тучный негр, возлежавший на подобии перин из шкур диких животных в обнимку с местными красавицами, что тоже подпускали газы, поддерживая его в этом деле.
— Кажется, я не вовремя, — вслух проговорил я, морща нос, не только от запаха кислых и грязных шкур, и кишечных газов, но из-за вонючего запаха пота, что производили их тела, не мывшиеся, судя по запаху, не меньше месяца.
Как ни странно, но никто не проснулся, они только поддали газку, заставив опять мой нос скривиться в отвращении от несусветной вони. Я конечно, уже бывал в таких условиях, когда жил в казарме учась в учебке, на курсе молодого бойца, но даже тогда, там так не воняло, как в этом извиняюсь… "дворце".
Тогда наша рота молодых солдат из восьмидесяти крепких организмов, замученных изысками военной кухни, мучилась периодически животами. Потом правда мало-мальски привыкнув к «пище богов» в виде перловой каши уже почти смогла адаптироваться, как следующее блюдо нас подкосило.
Наш желудок, категорически не желал принимать в себя супер-пупер блюдо армейской кухни под чисто французским названием — «бикус». Сие блюдо, приготовлялось из капусты и особенно ядерным, оно получалось из её квашенного варианта, что давала в желудке эффективное брожение (пиво, тихо отдыхает, нервно куря в сторонке) и соответствующее газообразование, что с тихим всхлипом выходило из нас, отравляя и так не сильно приятный воздух казармы, перенасыщенный мокрыми и потными портянками, что своим запахом напоминали запах мокрой псины, но были гораздо крепче.
Кстати, эта квашенная капустка производилась в небольшом обклеенном плиткой бассейне, где уминалась с помощью пары кирзовых сапог надетых на ноги какого-нибудь солдата, которому доверили столь высоко ответственное и непростое дело заготовки исключительно ценного продукта.
Сапоги были в основном мытые, хотя это дело было целиком на совести солдата, посланного утаптывать капусту и никто его не проверял. Соответственно продукт получался таким, каким было и отношение к нему. Слава Богу, никто им не травился. Грязь, она ведь не заразная, заразны люди, а грязь — нет!
Но это я отвлёкся, участники прошедшей оргии, категорически не желали просыпаться, ставшие жертвами бессонной ночи, обильного ужина (надеюсь, обошлось, без употребления человечины) и секса без перерыва.
Пришлось пощекотать пятки, двум молоденьким девушкам, что широко раскинули свои груди по бокам грудной клетки. Щекотал я их концом… нет не того, о чём вы сразу подумали, а древком своего боевого копья, в прямом смысле этого слова, вызвав сначала хихиканье, а потом и выход из сна обоих.
Они сначала не поняли, приняв меня, за одного из воинов, своего вождя, или кем, он там был для них. Может трубочистом или крокодилом Геной, мне было без разницы.
Напряглись они, когда я поменял тупой конец, на острый. И начал тыкать в них лезвием своего копья. Одна из них собиралась взвизгнуть. Но я сурово покачал головой и приложил к своим губам медный хопеш, что своими размерами внушал уважение, не только к себе, но и ко мне. Вот оно золото фразы: — "Размер имеет значение!" и против этого не попрёшь, ни в прямом, ни в переносном смысле.