Возлюбленный мой

Уорд Дж. Р.

Нет, он, как и никто другой, не интересовали ее в сексуальном плане. Мужчины-вампиры имели тенденцию командовать и всеми управлять, особенно те, что были благородного происхождения. Они не могли ничего с этим поделать, это еще раз доказывало, что кровь определяла поведение. И так уже достаточно людей принимали за нее решения по поводу ее собственной жизни. Последнее, что ей сейчас было нужно, это еще один такой человек.

– Ты в порядке? – спросил Роф, когда они присели на краю фонтана.

– Да. А Вы? – Она не возражала, что он всегда спрашивал, в порядке ли

она. Первые пару раз это обижало – можно подумать, она не может справиться с болью после спарринга. Но потом Пэйн поняла, что это не имеет ничего общего с ее полом, и он задал бы этот вопрос любому, кто имеет к нему отношение.

– Я прекрасно себя чувствую, – сказал он, улыбнувшись и сверкнув огромными клыками. – Кстати, тот захват рукой был весьма крут.

Пэйн улыбнулась широко, до боли в щеках. Еще ​​одна причина, по которой ей нравилось быть с ним. Поскольку он не мог видеть, не было никаких причин скрывать свои эмоции, и ничто не могло заставить Пэйн сиять ярче, чем его признание в том, что она произвела на него впечатление.

– Ну, Ваше Величество, ваш прием с опрокидыванием на спину чуть меня не убил.

Теперь он улыбался еще шире, и на мгновение она подумала, что ее похвала что-то значит для него. – Там дело было в массе тела, – тихо сказал он.

Внезапно Роф повернулся к ней, и из-за темных очков, которые он всегда носил, ей показалось, что он выглядел жестоким. И все же он уже много раз доказал ей, что это не так.

Он откашлялся. – Спасибо тебе за это. Дома плохи дела.

– Как так?

Теперь он отвернулся, и как будто смотрел куда-то вдаль, за горизонт. Что, скорее всего, было пережитком того времени, когда он прятал свои эмоции от других. – Мы потеряли женщину. Враг забрал ее. – Он покачал головой. – И один из наших от этого очень страдает.

– Они были парой?

– Нет ... но он ведет себя так, как будто они были вместе. – Король пожал плечами. – Я упустил момент, когда между ними возникла связь. Мы все его упустили. Но... она была, и сегодня это вышло на поверхность с катастрофическим размахом.

Жажда знаний о смертной земной жизни, что была так хрупка, но, в то же время, ярка, заставила Пэйн наклониться вперед: – Что случилось?

Король откинул волосы назад, и вдовий пик резко выделился на его золотисто-коричневой коже. – Сегодня он зарезал лессера. Просто выпотрошил его.

– Но ведь это его долг, разве нет?

– Не в сражении. Это произошло в доме, где убийца держал женщину взаперти. Ублюдка надо было допросить, но Джон просто разорвал его на части. Джон хороший парень... но эта хрень связанного мужчины... может быть смертельно опасна, в самом плохом смысле слова, понимаешь, о чем я?

Воспоминания о Другой Стороне, о попытках исправить то, что неправильно, о сражениях, о…

В дверях, ведущих из личных покоев, появилась Дева-Летописеца. Ее черные одежды парили над мраморным полом.

Король встал и поклонился... но в его движении не было ни грамма подобострастия. Еще одна причина, по которой он нравился Пэйн. – Дражайшая Дева-Летописеца.

– Роф, сын Рофа.

И

на этом... все. Задавать вопросы матери расы не позволялось, а сама она хранила молчание, поэтому в воздухе повисла тишина.

Да, потому что – да храни нас судьба – никто не захочет обременять эту женщину вопросами. И было ясно, почему она прервала их с Рофом общение: мать не хотела, чтобы Пэйн пересекалась с внешним миром.

– Я удаляюсь, – сказала Пэйн Королю. Потому что не могла отвечать за те слова, что сорвутся с ее губ, если ее мать посмеет ее прогнать.

Король выставил вперед свой кулак. – Прощаюсь. Увидимся завтра?

– С удовольствием. – Пэйн ударила по нему костяшками пальцев – он сказал, что так принято – и направилась к двери, которая вела в Святилище.

По другую сторону белых панелей, ярко-зеленая трава шокировала глаз, и она моргнула, проходя мимо храма Праймэйла, направляясь к чертогам Избранных. Желтые, розовые и красные цветы теперь росли повсюду, веселые тюльпаны смешивались с бледно-желтыми нарциссами и ирисами.

Весенние цветы, насколько она могла помнить с того короткого времени, что она провела на земле.

Здесь всегда была весна. Всегда на грани, никогда не достигая полного великолепия и дерзкой жары лета. Или того... что она считала летом по прочитанным книгам.

Здание с колоннами, в котором проживали Избранные, было поделено на комнатки кубической формы, которые давали своим жильцам немного уединения. Большая их часть пустовала, и не только потому, что Избранные были видом исчезающим. С тех пор как Праймэйл их «освободил», частная коллекция Девы-Летописецы состоящая из легких как воздух бездельниц поредела благодаря их путешествиям на Другую сторону.

Удивительно, но ни одна из них не отказалась от позиции Избранной. Однако, в отличие от того, что было раньше, хоть они и решили переехать в личный особняк Праймэйла, им все равно было позволено возвращаться обратно в святилище.

Пэйн направилась прямиком в купальни и с облегчением поняла, что была здесь абсолютно одна. Она знала, что «сестры» не понимают, зачем она встречается с Королем, и наслаждалась спокойствием после упражнений без посторонних глаз.

Общее купальное место располагалось в мраморном пространстве с высокими потолками. На дальнем конце огромного бассейна струился водопад. Как и везде в святилище, законы рациональности здесь не работали: теплый, стремительный поток, что лился через край белого камня, всегда был чистым, свежим, несмотря на то, что не было видно ни источника воды, ни ее стока.

Сняв с себя одежды, которые она сшила на манер дзюдоги, как называл это Роф, Пэйн в одном нижнем белье вошла в бассейн. Температура воды всегда была идеальной... что заставляло ее мечтать о ванне с очень горячей или очень холодной водой.

В центре огромной мраморной чаши было достаточно глубоко, чтобы плыть, не касаясь дня, и ее тело наслаждалось растягивающими движениями в невесомости воды.

Да, несомненно, это была лучшая часть спарринга. За исключением того момента, когда она нанесла Рофу тот коронный удар.