Возмездие теленгера
Шрифт:
Костя так был благодарен Дядину, что ему хотелось спросить со слезами на глазах, почему он с ним никогда так не разговаривал, почему не объяснял, что к чему, дружески и понятно. Может быть, тогда я быстрее нашел бы эту заветную красную кнопку, то бишь тумблер под красным колпачком, думал он с облегчением.
– Так это его мы утром заметили? – спросил он. – У маяка?
– Его-его, – согласился Дядин.
– А как же я? – удивился Костя.
– А ты все правильно делал, до последнего времени, пока не пал
– Что же нам дальше делать?! – воскликнул Костя так громко, что Дядин приложил палец к губам:
– Тихо!
Они прислушались. Было тихо, пахло цветущей сиренью, из окон дворца доносились пьяные голоса.
– Сейчас вернемся поодиночке, будто мы с тобой не виделись. А когда все улягутся, пойдем туда, где красная кнопка.
– Тумблер, – сказал Костя, – под красным колпачком.
– Отлично! – согласился Дядин. – Пусть будет тумблер под красным колпачком. А теперь иди, я за тобой.
Костя замялся:
– Простите меня, Захар Савельевич, я ведь вас подозревал… ну, что вы на американцев работаете.
– Ничего страшного. Это нормально. Вел ты себя естественно. Наоборот, мне помог.
– В чем? – удивился Костя, счастливый, как никогда, готовый подпрыгнуть до небес и схватить луну.
– Заморочил ты всем голову. Вот Большаков и дал маху, и расшифровал себя. Слышишь, как радуется?
Действительно, из освещенных окон доносился радостный бас Большакова, ему тонким фальцетом вторил Телепень. Пели они, страшно фальшивя, какие-то непонятные песни.
– Мы поэтому еще и живы, что он ничего не заподозрил, а то бы здесь уже была морская пехота США или люди-кайманы.
– А почему он меня сразу не убил? – спросил Костя.
– Потому что им надо было удостовериться, во-первых, что ты один и больше никого из «мстителей» нет, во-вторых, им твердо надо знать, где находится заветная кнопка, в-третьих, где располагаются ракеты системы «мертвая рука-два». Уверен, что он уже сообщил своим, что ее не существует, и там тоже от радости хлещут виски. Нам же надо торопиться в любом случае: вдруг они подстрахуются, и тогда мы действительно до утра не доживем.
Костя еще раз посмотрел на освещенные окна Итальянского дворца и подумал, какие они коварные и подлые, эти самые америкосы.
* * *
Он вернулся во дворец в тот момент, когда Телепень, держась за стенку одной рукой и пошатываясь, окроплял мочой чьи-то апартаменты на первом этаже, напевая при этом: «Не одна в стогу я ночевала…»
– А-а-а… это ты… – увидел он Костю и, не справившись с гульфиком, рухнул на антикварный диванчик в двух шагах от собственной лужи. – Я тебе одно скажу, как другу, – пробормотал Телепень, изучая потолок у себя над головой и заваливаясь на бок, – не верь, никому не верь, особенно э-э-э… – И уснул, забыв закрыть глаза.
– Кому?.. – не понял Костя, но Телепень уже храпел во
Если и Чебот набрался, подумал Костя, подступая к широкой мраморной лестнице, то что же с ними делать?
– Мальчишка-то не такой простак, каким кажется: боялся, что когда мы узнаем о кнопке, то убьем его, – услышал он голос Большакова и замер, занеся ногу над первой ступенькой.
На верхней площадке у окна стояли Большаков и Петр Сергеевич. Петр Сергеевич курил, и сизый дым растекался во все стороны. Костя пригнулся и юркнул под лестницу.
– Красной кнопки не было, – напомнил Петр Сергеевич.
– Ну! – радостно гудел Большаков. – Какая разница?!
В общем-то, ему все рано: была или не была, подумал Костя.
– Зато была ракета, – напомнил Петр Сергеевич.
– Вот за это мы его и…
– А зачем его убивать? – спросил Петр Сергеевич, – если нет никакой кнопки и ракета сама собой растворилась?
Петр Сергеевич был изрядно пьян. Большаков же был трезв как стеклышко и говорил, как всегда, весьма самоуверенно.
– А на всякий случай, – объяснил он. – Он же больше нам не нужен?
– Не нужен, – подумав, согласился Петр Сергеевич. А потом словно очнулся: – Но чего-то я тебя не пойму, – возразил он, кивая головой, как китайский болванчик. – Вот если бы я не знал тебя, дурака, лет сорок, то подумал бы, что ты не Андрей Павлович Большаков, а другой человек, а так я тебе хочу возразить: нас и так мало осталось. Каждый человек дороже золота стал, а ты: всех убивать. Видать, остров на тебя плохо действует. Пацанов отпустить надо. Какой с них спрос? Ешкин кот…
– Плохо, не плохо, а дело я свое знаю, – упрямо ответствовал Большаков. – Убьем, и точка!
– Ну как знаешь, – неожиданно дал добро Петр Сергеевич. – А я ведь знаю, кто такой Дядин.
– Кто? – лениво заинтересовался Большаков.
– Настоящая его фамилия Гущин. Я-то помнил его в форме, а здесь он при косичке да старый.
– Ну и что? – спросил Большаков.
– А то, что он – Гущин Арсений Демьянович, служил в разведке. Был он тогда майором и приезжал к нам в штаб корректировать планы между погранцами и моряками.
– Ах, вон оно что?! – удивился Большаков и, подумав, добавил: – Тем более надо всех… Зачем нам бывший разведчик?
– Конечно, – беспечно согласился Петр Сергеевич. – Конечно… ведь бывших разведчик не бывает.
– А я тебе о чем… – добродушно загудел Большаков. – Неспроста он здесь… неспроста… Ну да утром мы во всем разберемся, – пообещал он.
– Разберемся… – снова согласился с ним Петр Сергеевич.
Они ушли пить свой полугар и вести странные разговоры. Не успел Костя развернуться, чтобы бежать за Дядиным, то бишь Гущиным Арсением Демьяновичем, как тот оказался рядом.