Возмездие
Шрифт:
...Время уже к полудню. Летний ветерок шевелил ее светлые волосы, ласкал ее лицо.
Лиза медленно пришла в себя, открыла глаза. Увидев перед собой синеющий труп, с ужасом вскочила. Не страшный ли это сон? Ах! Сердце рванула нестерпимая боль. Начала обнимать неподвижные тела своих дочек, целовать их холодные губы. Затем ее слезы высохли. Прижав к груди девочек, она через двор вышла на улицу. Здесь все так же гудели машины. Кое-где бесхвостые лошади тянули пушки. Лиза, никого не замечая, шла по улице. Но вот ее окружили пьяные солдаты. «Рус фрау!» - издевались они.
Офицер, держа Светлану за одну ногу, поволок ее по улице. Ее светлые волосы рассыпались по мостовой. Лиза, не выдержав, побежала за офицером, но в это время тот бросил труп девочки перед пятитонной машиной, перевозившей пушки. Лиза закричала, бросилась к машине, но не успела. Кто-то подставил ей ногу, и она упала. Тяжелая машина с грохотом проехала по маленькому телу...
Лиза со стоном поднялась на ноги. Опять упала под чьим-то ударом. Пьяные солдаты придумали себе новое развлечение: схватив Лизу за волосы, поволокли ее по улице. Временами пинали ногами, толкали прикладами автоматов. Наконец, окровавленную, грязную, потерявшую сознание женщину, подняв за волосы и ноги, бросили через забор в огород.
***
Лейтенант Гамаюн не успел перебежать через улицу, пошатнувшись, ничком упал на землю. Хасиев тотчас подбежал и, подняв его, побежал дальше.
Гамаюн был тяжело ранен. Он дышал тяжело и прерывисто, еле слышно прошептал Кудряшову, который стоял перед ним на коленях:
– Родные, не срамите имя советского пограничника. Не щадите врага, бейте его. Как Сорокин...Я...
Его дыхание прервалось, все тело вздрогнуло, вытянулось. Молодое сердце лейтенанта перестало биться.
– Товарищ лейтенант, товарищ Гамаюн...- надеясь, что он потерял только сознание, старшина начал расстегивать его гимнастерку. Но, увидев рану на левой груди и что он не дышит, понял, что Гамаюн мертв. Глядя с болью на товарища, снял фуражку.
– Умер, - сказал он, еле скрыв от окруживших его пограничников свой дрожащий голос.
Тело лейтенанта, чтобы не оставлять на издевательство врагов, понесли через огороды к комендатуре. Когда дошли до ручья, Кудряшов произнес:
– Стойте, товарищи, - и посмотрел на ту сторону речки.
– Отсюда комендатура недалеко. Видите, там клубится дым. Значит, горит. Только вот есть ли там кто-нибудь. Надо идти осторожнее. Сейчас идем к железному лару у берега, как условились.
У лара небольшой отряд Кудряшова встретили четыре пограничника.
– Мы сюда отступили по приказу Гамаюна. Комендатура в руках немцев.
– сказал один из пограничников.
Старшина задумался. Теперь вся ответственность легла на его плечи. Мокрые от пота его кудрявые волосы повисли на лбу. Что делать дальше? Как добраться до своих?
– Я думаю, - глубоко вздохнул он, - нам лучше идти по оврагу, по густому ивняку. Там у комендатуры мы выйдем к стрельбищу, и оттуда недалеко до леса.
Неожиданно совсем недалеко послышалась стрельба из автоматов, взрывы гранат, крики немцев: «Хальт! Хальт!».
– Поспешим, товарищи. Враг идет сюда. Хасиев, несите тело Гамаюна. Гранаты держать наготове. За мной!
Группу пограничников старшина повел по низу оврага. По густому ивняку они двинулись в сторону комендатуры. Они не знали, что немцы здесь перекрыли дорогу, установив пулемет на высоком берегу. Вот пограничники почти уже дошли до комендатуры. Но здесь их заметил немецкий солдат. Вскочив, размахивая гранатой, он закричал:
– Хальт, рус, сдавайсь!
Бросить гранату немец не успел. Кудряшов одним выстрелом уложил его.
– Быстрее!
– крикнул старшина идущим сзади пограничникам.
С высокого берега застучал немецкий пулемет МГ. Но пограничники уже вышли к месту, где вражеские пули их не могли достать. Засада осталась позади. Пограничники вышли к стрельбищу. Теперь осталось дойти до леса. Группа остановилась. Кудряшов, поднявшись на берег, внимательно огляделся по сторонам. Немцев не видно. До леса - сто метров бегом по открытому месту. И там - спасение.
– Идем, не отставать, - произнес старшина, спустившись вниз.
– Дайте мне лейтенанта, вы устали.
– Мы сами, товарищ старшина, не устали.
Микулай осторожно перекинул тело лейтенанта на плечо, поднявшись на берег, побежал в сторону леса.
...Густой лес. Лишь там, где деревья пореже, видны их качающиеся верхушки. Кудряшов опустил тело лейтенанта Гамаюна на землю. Тяжело дыша, не скрывая подступившие слезы, он заговорил:
– Товарищи...Неизвестно, сколько придется еще идти. Лейтенанта похороним здесь. Пусть далеко от его родины, но это земля нашей Родины, красивое место.
На поляне быстро вырыли могилу.
Кудряшов, сняв фуражку, подошел к лежащему на сырой земле телу лейтенанта.
– Родные, - вытерев бежавшие по лицу слезы, сказал он.
– Сейчас мы навеки прощаемся с нашим любимым командиром лейтенантом Гамаюном. Его светлый образ навсегда останется в нашей памяти. Спи спокойно, дорогой товарищ. Перед твоей могилой клянемся, что, как достойные сыны своей Отчизны, будем сражаться до последнего дыхания. Отомстим за весь советский народ. Пусть земля тебе будет пухом.
– Кудряшов прикоснулся губами к холодному лбу командира. Другие пограничники тоже с болью простились с начальником заставы. Засыпав землей могилу, на небольшой холмик положили зеленую фуражку лейтенанта.
Одинокая могила в лесу осталась уже далеко. Пограничники молча, быстрым шагом шли за старшиной. Они спешили дойти до своих, влиться в их ряды и продолжить борьбу с врагом.
***
Идущие впереди в дозоре Хасиев и Пудов вдруг остановились, подозвали к себе старшину.
Шоссе. Немецкие мотоциклисты на большой скорости несутся в сторону пограничников. Микулай приказал отдать все гранаты отделению Хасиева. Хасиев с пограничниками ушел вперед в поисках удобной позиции для засады. Сам старшина с другими товарищами залегли рядом с шоссе.