Возмездие
Шрифт:
Эх, поженить бы их, маму и Максимыча! Это было бы самым главным, самым большим счастьем в его жизни... Но Максимыч все тянул какую-то непонятную резину. Митька даже, набравшись храбрости, напрямую спросил учителя, нравится ли ему его мама как женщина. Ага, так и спросил. И тот ответил, что да, безусловно нравится... Но, видишь ли, Митя, пока ты, Митя, мой ученик, ни о чем таком не может быть и речи. Я не могу демонстрировать свои чувства...
Как-то
То есть после того как он, Митька, закончит школу, Максимыч сделает его маме...
Ух, дальше лучше не думать, чтобы не сглазить!
Поезд прибыл по расписанию, возле вагона уже толпились родственники. Слышались возгласы, причитания, охи-ахи — всякая такая кутерьма.
Митя категорически запретил маме встречать его — что он, маленький, что ли? А Гошку Юркова сразу и мама и папа встречают. Студентик! Детский сад!
Толпа стремительно рассосалась, они остались вдвоем с Максимычем, зашагали по перрону.
— Ну, ты куда, орел?
— Не знаю. К бабушке, наверное. Помыться-то надо.
— А где бабушка живет?
— В Веселом поселке.
— Ого! Ближний свет. Вот что, я сейчас соседке по площадке звякну. Если у нас вода горячая есть, поехали ко мне мыться. Чтобы тебе потом через весь город с рюкзаком не тащиться. Идет?
— Ага, — еле вымолвил Митя, молясь всем богам, чтобы воду в квартире учителя не отключили!
И боги его услышали!
— Юрочка, вода пока есть, обещали вообще не отключать, а сантехник говорит...
— Ладно, ладно, — оборвал словоохотливую соседку Максимыч. — Я по мобильному! — Что ж, порядок в танковых войсках! Знаешь что, мы сейчас зайдем в магазин, купим всяких вкусностей, а потом возьмем машину. Имеем мы право на маленькие радости?
— Имеем! — радостно воскликнул Митя.
Все было так празднично, словно Новый год среди лета. Максимыч купил мяса, овощей, бутылку коньяка, сок, сладости, фрукты. Он покупал все подряд, все, на чем останавливался голодный Митькин взгляд. Они еле-еле дотащили сумки и рюкзаки до улицы, где их уже ждал нанятый Максимычем «жигуленок».
Наконец, замирая от благоговения, Митя шагнул в прихожую большой двухкомнатной квартиры сталинского дома.
— Оставляй рюкзак здесь, у входа. У меня флотский порядок, как на корабле! А сумки с провизией тащи на кухню, — распорядился учитель.
Митька выполнял указания с усердием служебного пса. Кухня была огромной, метров пятнадцать, с дорогой старинной мебелью. И вся
— Пойдем, я тебе квартиру покажу.
Обняв Митю за плечи, Юрий Максимович увлек его в коридор.
— Вот здесь мой кабинет, он же гостиная.
Почти квадратная комната, письменный стол с компьютером, кожаный диван и кресла, низкий столик со стеклянной столешницей и стоящей рядом барной стойкой в виде глобуса. Множество книг на полках. Все свободное пространство стен увешано картинами.
— Ого! Сколько картин! — удивился Митя.
— Да, у меня неплохая коллекция. Ее начинали собирать еще родители. И я стараюсь добавлять. Жаль, оставить будет некому, — усмехнулся он. — Может, какому-нибудь музею завещание оставлю... Ну, пойдем дальше. Вот, это спальня.
Митю поразила широкая, просто-таки необъятная кровать, покрытая тяжелым шелковым покрывалом темно-зеленого цвета. Такого же цвета были шторы на окнах. Две прикроватные тумбочки, шкаф-купе с зеркальной дверцей. Все это производило впечатление супружеской спальни, а не холостяцкого логова.
— Эта кровать еще от родителей осталась, — объяснил Юрий Максимович. — Я решил не менять.
Митя обернулся и увидел на противоположной стене большую картину, на которой был изображен обнаженный мужской торс. Вид сзади. Мускулистая спина, круглые ягодицы. Голова с коротким ежиком волос чуть повернута назад. Из-под полуопущенных век на зрителя смотрит юноша. На губах его играет развратная полуулыбка.
Митя отвернулся. Картина неприятно поразила его.
— Ну, как тебе спальня?
— Красиво, — выдавил он и поспешил выйти из комнаты.
— Так, я сейчас приготовлю тебе ванную, а ты поищи белье. Что-нибудь чистое осталось в рюкзаке?
— Ага, — Митька начал копаться в своих вещах, стараясь отогнать неприятное чувство, вызванное картиной.
— Ты вроде как засмущался? — угадал его состояние учитель.— Что, картина не понравилась?
Он говорил из ванной, оттуда слышался шум воды.
— Ну почему... — откликнулся Митька.
— Я же видел. Ты аж покраснел, как барышня. Вот уж не думал, что ты такой ханжа! А как же в Эрмитаже целая коллекция скульптуры? Как же древние греки и римляне? Они умели видеть и ценить красоту не только женского, но и мужского тела. Все, что естественно, — все прекрасно.
Максимыч вышел из ванной.
— Ну, ванна готова. Белье нашел?