Возьмите нас в стаю
Шрифт:
А впрочем, испражнения в неопреновых костюмах не вдруг заметишь. И запаха Алекс бы не почувствовал: у него все еще щипало ноздри от морской соли.
Алекс старательно гнал от себя мысли, что же такое с ними сотворило, — уж не та ли штука, что повысила разумность Коры? — обратимо ли это и, главное, не случиться ли с ним чего-то подобного. Сейчас было не время и не место. У него все равно не оставалось другого выхода.
По крайней мере, уступчивость Леднева была кстати. Алекс вручил ему бессознательную Хонду — для этого пришлось сгибать и разбигать его руки самостоятельно.
— Береги, — велел он. — Держи ее голову над водой. Кивни, если понял.
Леднев смотрел прямо перед собой, даже не думая кивать. Очевидно, сложные когнитивные функции он тоже проявлять не мог. Только «подай принеси». Черт, а ведь тогда и Хонду он не удержит. И — она ведь не сможет задержать дыхание! Или все-таки задержит рефлекторно?
Ладно, главное — попасть обратно в воду из этого творения шизофреника. А там они все равно погибнут все, если их не подберут Кора и Риу. Да, и поэтому попасть надо побыстрее: едва ли Кора сможет долго держаться вровень, у нее все-таки мышцы, а не мотор…
Алекс попытался выплюнуть «камешки» Риу в подставленную ладонь. Не плевалось. Пришлось лезть грязными пальцами за щеку и вытаскивать эти штуки — больно, черт! Риу не соврала, они действительно «прицепились». Ну, теперь найти наружную стенку…
Алекс прикинул, что он оказался в достаточно прямом отверстии, без поворотов, упал через пол, оказался вон в том дальнем углу… поплыл в эту сторону… значит, наружная стенка — или, по крайней мере, стенка ближе всего к наружной части судна — будет вот тут. Очень удобно, прямо под рукой, никуда не надо плыть.
Алекс с трудом разъял гроздь из маленьких камушков на отдельные и начал их закреплять через разные промежутки, чтобы получился круг. И разделять, и налеплять было очень трудно, особенно последнее — приходилось наваливаться всем телом. Именно это Риу и имела в виду в первую очередь, говоря, что Алекс физически сильнее. Как она объяснила, вообще-то эти миниатюрные организмы предназначались для выплевывания другим организмом — этакие живые миниатюрные бомбочки. Ударная нагрузка нужна была для того, чтобы пошла химическая реакция.
Наверное, не так давно Алекс непременно попытался бы утаить хотя бы одну такую штуковину, чтобы как следует ее исследовать. Сейчас он слишком устал, чтобы делать хоть одну попытку. А мысль о том, чтобы вновь запихать эту штуку в рот — ну а куда, не в задницу же! — вызывала нешуточное отвращение.
Он отошел назад, как можно дальше, слез с постамента и даже приказал Ледневу сделать то же. Тот неловко топтался, видно, не зная, как поступить в этом случае. Алексу пришлось забрать у него Хонду — он надеялся, что тогда безмозглая кукла, в которую превратили посольского врача, начнет двигаться нормально.
И тут кругляши начали действовать.
Если бы они вели себя примерно как взрывчатка-пластит, чего Алекс подсознательно ожидал (еще с детства у него сохранился образ из какого-то фильма, где герои таким образом взрывали сейф банка), тут бы им троим и пришел конец. Или, по крайней мере, они бы все трое могли серьезно пострадать. Но вместо взрыва и вспышки раздался какой-то скрежет, шипение.
Металл словно размягчался, разрывался, словно мокрый картон. И вот уже Алекс зачарованно наблюдал, что эти кругляши образовали довольно большую дыру… От этой дыры, правда, был словно отсечен сегмент — там, где отверстия «мокрого картона» не встретились, и остался этакий металлический мостик. Но это был пустяк — в оставшийся кусок он мог бы протиснуться даже с Хондой на руках. И оставалось надеяться, что Леднев сможет последовать за ним.
Однако за этой дырой не было сверкающей поверхности моря! Вообще ничего не было, только блестящая тьма — именно это пришло в голову Алексу. Потом блестящая тьма подвинулась, засверкала каплями — и Алекс понял, что смотрит на черный «плавник» большой солнечной панели. Видно, над дырой сверху оказался еще один такой плавник или какой-то другой выступ, поменьше, который загораживал прямой солнечный свет. А нижний плавник был достаточно велик, чтобы загораживать все остальное. Так смотришь с перевала на озеро, и кажется, что вода совсем рядом и с тобой на одном уровне, а на самом деле до нее спускаться и спускаться.
— Быстрее, туда, — велел он, забирая Хонду у куклы-Леднева. — Следуй за мной!
Выбраться в эту дыру оказалось не так-то просто, тем более, что Леднев по-дурацки топтался позади. Однако удалось. И они оказались на плоской поверхности солнечной батареи, которая пружинила под их весом, даже сильно прогнулась, рискуя сбросить в море, но держала!
Обернувшись, Алекс увидел, как из дыры, поводя усиками, выглядывает нечто — какой-то механизм, наверное. Оно механически поблескивало и направило на них что-то вроде объектива. Это, наверное, сработала внутренняя защитная система. Возможно, этот железный крабик умел стрелять лазерами — ни рассматривать его, ни выяснять Алексу было некогда.
Ухватив Леднева за запястье, а другой рукой прижимая к себе безучастную Хонду, он дернул их всех вниз, и они заскользили по выгнувшейся солнечной панели — вниз, вниз, к пенам и волнам далеко внизу…
«Хоть бы у этих сомнамбул не вышибло дух при ударе о воду!» — успел еще подумать Алекс.
А потом поздно: вода встретила его и, вкупе с моментом инерции от движущеся жестянки, встреча была жесткой. Очень жесткой.
Глава 39
На схеме планетная система выглядела настоящим сокровищем: сверкающий топаз местного солнца в центре (кстати, звезда типа G), блестящие камешки планет вокруг него. Такова была шемин-мингрельская традиция изобразительного искусства: все звездные карты у них походили на собрания ограненных самоцветов. И, конечно, эта картина служила прекрасным украшением капитанской рубки.
Тим, однако, все еще не мог переварить, что на шемин-мингрельском корабле в принципе была капитанская рубка.
Конечно, он никогда не служил «на» флоте в полном смысле этого понятия. Но он летал на космических кораблях достаточно, чтобы неплохо представлять, по какому принципу они устроены. Поскольку он любил фильмы докосмической эпохи, он прекрасно понимал, что когда раньше представляли этакую рубку управления, отдавали дань древним же морским кораблям: капитан сидит в кресле или стоит, заложив руки за спину, перед ним рулевой за штурвалом или за панелью с кнопками… Но реальная действительность космоса, а тем паче околопланетных боев быстро развеяла эти наивные представления.