Возьмите нас в стаю
Шрифт:
— В смысле? — удивилась Олежа.
— Если у нее нет вулканическое активности, — ответила за Тима Рената, — то как эта красотка удерживает вокруг себя атмосферу? Нужно же электромагнитное поле.
— Его может вырабатывать какой-то другой фактор…
— И я даже знаю какой, — сказал Тим. — Дотуш. И вы уже под его влиянием. Поэтому не замечаете очевидное и не хотите верить нам. Олежа Пирс, Келис Малс, я отстраняю вас от командования кораблем.
Шемин-мингрели переглянулись.
Тим ожидал, что они начнут возмущаться, может быть даже окажут сопротивление. На этот случай у него были приготовлены меры, но он отчаянно надеялся, что влияние дотуша не так велико, может быть, даже чисто автоматическое, на уровне рефлексов, если он еще до конца не проснулся. Очень уж ему не хотелось эти меры использовать.
— Слушаюсь, капитан, — Олежа символически поднялась со своего кресла, и Келис, повинуясь ее сигналу, сделал то же.
Потом добавила уже совершенно «гражданским» тоном:
— Хочется покомандовать единолично — валяйте. Только никто на нас не влияет. Мы тренированные.
Келис согласно кивнул.
Тим пробормотал:
— Этого-то я и боюсь.
Ощущение, что в спину смотрит невидимый глаз, сделалось особенно сильным, практически невыносимым.
Глава 40
«В Голливуде начала двадцатого века и то сняли бы лучше», — вот какая мысль крутилась у Алекса в голове, когда он смотрел на экран, где разгоралась борьба борбра с ослом. То есть, пардон, эсминца неведомых Чужих и гигантского кальмара тлилилей.
Мысль была нервная, и Алекс даже тихонько захихикал. Риу не обратила на него внимания. Может быть, она знала, что он еще не пришел в себя от пульсирующего в венах адреналинах; что он смертельно устал, очевидно, голоден (но мысль о еде казалась противоестественной), еще более очевидно, изранен… Кстати говоря, Риу дала ему какое-то тлилильское обезболивающее, заверив, что оно должно быть для Алекса безвредно и не вызвать привыкания. Алекс очень сильно подозревал, что то был обыкновенный этанол, потому что эффект казался очень похожим. (На вопрос, биолог ли Риу, та как-то очень изящно ушла от ответа, сказав, что обучалась всему понемногу, как то полагается тлилилю с высоким индексом интеллекта).
Так вот, о Голливуде…
На черно-белых экранах творилось нечто совершенно беспомощное.
«Эсминец», как называл его Алекс про себя, где он только что побывал — в это до сих пор не верилось — по-прежнему рассекал воду, но теперь его обвивали вынырнувшие из воды антрацитово-черные щупальца.
Длина этих щупальцев потрясала воображение. Они с некоторым напряжением обхватили эсминец, и теперь пытались то ли разломить его, как сухую деревяшку, то ли утащить под воду. Ни то, ни другое, не очень получалось. Щупальца елозили по бортам эсминца, эсминец пытался ускорить ход, и все это тянулось уже минут пять.
Любого режиссера за такую сцену в блокбастере сняли бы с его поста, освистали бы и подали бы в суд за растрату продюсерских денег. Да и спецэффекты к тому же подкачали: черные щупальца дергались как-то дергано, сегментировано, и казались слепленными из пластилина на скорую руку.
Алекс не удержался и спросил, отчего так:
— Это не щупальца, — неохотно сказала Риу. — В смысле, это не конечности. Это ротовой аппарат. И амплитуа движений характерна для заглатывания пищи.
Алекс содрогнулся, представив рот, к которому крепится такой ротовой аппарат. А потом снова не смог сдержать дурацкое хихиканье — нет, положительно, там был этанол!
— Она что, будет жрать эту железяку?
— Это гигантский завод, приспособленный для переработки металла в глубинных слоях океана, — сказала Риу. — Оно может сожрать и железяку.
Помолчав, она добавила:
— Поэтому они прождали так долго. Эту штуку так быстро из глубинных слоев не поднимаешь.
Прежде такая фраза напугала бы Алекса, заставив заселить ту самую аморфную бездонную бездну, что являлась к нему в кошмарах, вполне конкретными монстрами. Но сейчас ему было практически все равно. Ну что ж. Завод так завод. Бывает и не такое.
— Долго еще? — спросил Алекс.
— Теперь в любой момент. Оно и так что-то долго возится…
Тут, словно по сигналу, щупальца напряглись, словно собравшись для последующего решающего рывка. Эсминец тоже словно рванулся, окутавшись облаком пара — может быть, это был защитный механизм, а может быть, эсминец был серьезно поврежден…
Риу что-то сказала по-тлилильски, не озаботившись переводом, и начала тыкать пальцами в зеркало экрана.
Несколько видов сменилось, в частности, появилось что-то вроде радарной схемы, «вид сверху». В центре этого маленького экрана было пятнышко, по форме напоминающее эсминец, рядом с ним и под ним — пятнышко несколько большем размером. Видимо, этот подводный завод-кальмар. Вокруг — еще точки и пятнышки, значительно меньше и того и другого. То ли группа поддержки, то ли просто наблюдатели.
И вдруг большое пятнышко, кальмар, исчезло! И один за другим начали гаснуть пятнышки помельче.
Риу что-то сказала еще на своем языке, но на сей раз все было понятно Алексу без слов. Он и сам добавил пару ласковых на сествана. Они переглянулись.
— Ну что? — спросил Алекс. — Теперь надо начинать паниковать?
— Не думаю, — сказала Риу. — У них должен быть запасной план. У них не может не быть запасного плана. Предприятия такого рода… там протокол на протоколе на протоколе, никто и чихнуть не смеет без запасного плана. У вас не так?
— У нас точно так же, — мрачно сказал Алекс, — но у нас еще халатность на халатности и тупой некомпетентности.
— Ну, хоть что-то в Галактике не меняется, — Риу пожала плечами. — Но тут дело планетарной безопасности. Сейчас посмотрим…
Она вновь забарабанила пальцами по зеркалу, и внезапно посреди экрана появилось изображение эсминца в куда лучшем качестве, чем раньше, да к тому же цветное.
— Вот сразу бы так, — пробормотал Алекс.
— Это не я, — Риу казалась обеспокоенной. — Это наше… правительство, скажем так… затребовало лучший вид, а я просто к нему подключилась. Сейчас что-то должно произойти.
Снаружи картинка казалась даже мирной: с этого ракурса эсминец Чужих походил на этакий детский пароходик, шлепающий себе по воде, который кто-то обвесил ненужной машинерией странного вида. Если, конечно, забыть о размерах этого пароходика и о том, какие разрушения он уже причинил. Ярко светило солнце, играя на водных брызгах — идиллия!
И тут…
Сначала Алексу показалось, что в воздухе появилось что-то вроде легкого тумана, этакая прозрачная дымка, застелившая горизонт. Дымка все сгущалась, превратившись уже в темно-фиолетовую пленку, и уже стало ясно, что она движется прямо на эсминец.