Возьмите нас в стаю
Шрифт:
Риу оскалилась, глядя на экран, ее хвост замолотил по полу мелкой дробью: первый раз Алекс наблюдал такое! До этого ему казалось, что хвост у тлилилей, в отличие от наземных животных, вообще не принимает участия в выражении эмоций.
— Что это? — с тревогой спросил он.
— Что-то, о чем я только слышала… — сказала она неохотно. — Если это то, о чем я думаю… О, гнусные слизистые твари! Столько лет тяжелого труда!
Облако сгустилось до полной синевы, застелив экран, и так продолжалось минуты две. Потом дымка рассеялась —
Алекс почувствовал себя полным и законченным идиотом.
— Он что, уплыл? — спросил он.
— Нет! Он был уничтожен.
— Но… каким образом?!
— Это такие… миниатюрные животные? Не знаю, как объяснить. Они пожирают металл и пластик. И все, что похоже по структуре на металл и пластик. Если правительство решилось их выпустить, то кто-то крупно напортачил.
— Почему?
— Потому что их не остановить! Так раньше проводили Столетние Очищения на планете! Их выпускаешь, они жрут все, что находят на поверхности и в верхних слоях воды, потом массово вымирают. И все! Понимаешь, все жрут. На всей планете.
— А разве у вас… Я думал, вы только в космосе используете…
— Они — нет, — сказала Риу совершенно безжизненным тоном. — Но мы инопланетными технологиями не брезговали. У нас, у Движения, есть свои базы. Точнее, были. О, подлые, подлые твари!
Алекс вычленил из этого главное:
— Так что, никакие специалисты посмотреть Хонду и Леднева не приплывут? — уточнил он.
Риу вызвала кого-то в свое убежище, чтобы они осмотрели спасенных. Пока Хонда и Леднева лежали на полу, у постамента с опутанной своими «проводами» лилуной, и до того походили на трупы, что Алексу делалось не по себе.
— Не знаю, — ответила Риу. — Я ничего не знаю.
«Дичь и круговерть, — подумал Тим. — Вот это — настоящие дичь и круговерть».
Он никак не мог понять, что творится с планетой. А хуже того — это не могли понять планетологи из геллорского флота.
Этот флот (шесть кораблей, хотя Тим подозревал, что на деле их больше) барражировал на расстоянии радиовидимости, на удаленных орбитах от планеты. Тим уже предупредил, что у него есть подозрения на действия дотушского излучения.
Тем не менее, ментальные сигналы дотуша никак не подтверждались: его экипаж вел себя адекватно, сидел себе по каютам (кстати, каюты тут были куда больше и роскошнее тех, что Тиму доводилось видеть на земных военных кораблях — ну разумеется) и не пытался оспаривать его капитанскую власть.
Между тем, планета медленно поворачивалась под ними, прекрасная, зелено-голубая и вроде бы лишенная малейших признаков разумной жизни.
Им недосуг было заниматься исследованиям таинственно отсутствующих пустынь; да и, если в действии был биогенный фактор, для этого пришлось бы высаживаться. А Тим не хотел этим рисковать. Однако магнитными полями планеты они занялись, благо, сделать это было нетрудно.
И довольно быстро выяснили, что магнитное поле, окружающее планету, имеет специфическую форму — как будто оно генерировалось не изнутри планеты, а с ее поверхности. Так оно и было: планета, явно старше Земли, уже полностью охладила свои недра; процесс горообразования на ней также прекратился. Методом несложных подсчетов и наблюдений они определили, что это магнитное поле имеет биологическое происхождение. Вот что именно его генерирует, — точнее, какие именно животные или растения или вся биосфера целиком, — они не поняли.
Планетолог из геллорского флота с непроизносимым именем прислал Тиму взволнованную депешу, что это совершенно невероятное открытие, и оно вполне может принести ему какую-то там премию. Заодно он запросил разрешения на исследование поверхности планеты.
Тим отказал.
— Если магнитное поле генерирует все-таки сама планета — значит, дотуша на ней нет? — спросила Рената, когда они в рубке рассматривали последние данные.
Тим же вспомнил галерею в корабле дотуша.
— Не вижу, как это противоречит версии капитана, что это работа дотуша, — неожиданно поддержал Тима Вонг.
Посол, кстати говоря, показал себя хорошим спортсменом и использовал это звание без малейшей иронии, в отличие от Ренаты. А может быть, то было унаследованное китайское почтение к рангам.
— Если это биосфера планеты, значит, это не дотуш, только и всего, — сказала Рената. — Значит, мы возвращаемся к тому, с чего начали. Нет ни единого признака, что дотуш прячется где-то здесь. Мы же не можем просветить всю планету огромным рентгеном. Да если бы и могли, у нас есть только приблизительные представления, как дотуш выглядит.
— А вы что же, думали, что дотуш там построил гигантские аппараты, которые генерируют это магнитное поле? — усмехнулся Вонг.
— Не вижу другхи вариантов. И эти приборы должны быть тогда достаточно велики, мы бы засекли их с орбиты при облете. Но даже если они замаскированы…
— Рената, вы молодец, — сказал ей Вонг почти отечески. — Вы умная, яркая женщина. Но вы, при всем уважении, слишком технарь. А у меня всего лишь жизненный опыт работы с инопланетянами. Их никогда не следует рассматривать с лицевой стороны.
— В каком смысле? — не поняла Рената.
— Не та идиома, прошу прощения. Принимать за чистую монету, я хотел сказать. Вы же изучали резюме Крюкова.
«Резюме Крюкова» представляло собой краткий конспект всей информации о дотушах, который Тим составил во время своих изысканий. Ни одну курсовую работу он не писал с таким тщанием. К тому же ему очень помогла Таня.
— Изучала, — сказала Рената. — Там говорилось, что дотуши считают своим долгом формировать под себя планетарную среду.