Возможная Жизнь

Кайзер Ида

– Я не боюсь щекотки.

– Это вызов?

– Это констатация факта, Вернон – ее хмурое выражение убило весь мой настрой. Об этом я и сказала ей, но она только повела плечом.

– Так что же заставит тебя отвечать мне? – склонив голову, темная копна волос рассыпалась по плечам и закрыла вид на ее лицо. Я не мог видеть выражения ее глаз, но что-то подсказывало мне, что я вновь одержал победу.

Подняв вверх средний и указательный пальцы, она сказала:

– Два вопроса за встречу. Если я смогу ответить на них без последствий для себя, я дам тебе это – развернувшись всем телом ко мне, она бросила на меня

взгляд настоящей хищницы, которая вступила в игру. – Но ты должен хорошенько подумать над ними, чтобы вынуть из меня как можно больше информации. Стоящей информации.

Ох! А она была хороша! Весьма хороша!

Задумавшись, я пытался придумать такой вопрос, но моя уже практически зависимость в знании об отношениях их двоих заставила меня спросить то, что я спросил:

– Сколько вы вместе? – ей даже не надо было так разочарованно смотреть на меня. Я сам знал что облажался.

– Более восьми лет – сказать, что меня ошеломила эта информация, ничего не сказать. Восемь лет? Эта же чертова вечность! Но подождите ка. Получается ей было четырнадцать, когда она стала… Только вот что? Она сама сказала, что у нее были другие мужчины, и что она не встречалась ни с кем. Тогда что же их заставляет быть вместе? И как понимать это их вместе?

– По-моему у тебя сейчас взорвется мозг.

– Два вопроса, да? А ты знаешь, как помучить мужчину – мои слова задели ее.

– Извини. Ладно, второй вопрос – я не понял, что стал кусать внутреннюю сторону щеки, пока она не положила руку на мое лицо и нежно не провела большим пальцем над тем местом.

– Знаешь, когда-то у меня было точно такая же привычка – налет ностальгии в ее глазах говорил, что воспоминания были не самыми лучшими. И я бы хотел узнать, что именно заставляет появляться эту грусть, но высокомерная задница Оуэн волновал меня сильнее.

– Ты спишь с ним? – я знал ответ на этот вопрос. Но мне нужно было услышать это из ее уст. Кристин должна была сказать мне, что собирается спать с нами обоими. И пусть это разрушит меня в будущем.

– Нет. Мы не спим с ним. Лео не может прикасаться ко мне в этом плане – ее ответ выбил весь воздух из моих легких.

– Что значит не может? Он импотент? Тогда другие женщины… Нет, в этом нет смысла. Он же любит тебя! Да и ты… Я видел, в этом нет сомнений. Вы живете вместе и не спите. Как такое возможно? Он же готов убить любого, кто только посмотрит на тебя. Я… Я… Кто вы друг другу? Что между вами? – из этого потока слов даже мне было сложно что-то понять. Я просто протараторил это на одном дыхании. И видимо она посчитала это чем-то умилительным, потому что ее взгляд наполнился такой лаской, что у меня даже защемило в груди.

– Ты исчерпал свой лимит вопросов на сегодня.

– Но… - начал быстро я.

– Мы договорились, Вернон – остановили меня. – Не заставляй думать, что ты не умеешь держать слово.

– Тогда я с нетерпением жду следующего раза – фыркнул я. – И вообще, ты должна включить в эту программу какую-нибудь систему бонусов, чтобы я смог увеличить свой лимит.

– Я подумаю об этом. Но сейчас ты не хочешь дать мне что-нибудь взамен?

– Что, мне тоже ответить тебе на два вопроса? – ухмыльнулся я.

– Нет. Ты поцелуешь меня.

Леодеган

Я возвращался домой после сложного рабочего дня, который казался, никогда не закончится. Но стоило

мне ступить внутрь нашего дома, я почувствовал, что что-то не так. Атмосфера была другой, словно нарушена. Мое сердце забилось так быстро в груди, что, не раздумывая ни секунды, я бросился наверх. Послышалась музыка. И чем ближе я был, тем отчетливее она становилась. Я узнал ее. Это была ария Дидоны. Она раздавалась из-за закрытых дверей мастерской Габриэллы, в которые я боялся сейчас заглядывать. Слова арии и сама музыка выворачивали все внутри меня. Это было прощание умирающего с его любимым. Мольба о том, чтобы он не хранил в себе боль другого. И этого она хотела для меня. Чтобы я не страдал из-за того, что происходило с ней. Но я не мог. Наши с ней судьбы были так тесно переплетены, что изменить хоть что-то было невозможно. Боль стала частью нас самих, и мы утопали в ней.

Когда-то я думал, что найду спасение в Габриэлле. Подарю его ей. Но это был самообман. Мы не могли вырвать другого из его собственного ада, хотя и стали зависимыми друг в друге. Подарили лучшие части себя, но все оставалось как прежде. Прошлое держало и не хотело отпускать. Воспоминания сами собой накрыли меня.

Лос-Анжелес, 2001 год.

Как дурак, я днями и ночами крутился у палаты девочки, чей взгляд проник вглубь меня. Я хотел узнать, что с ней произошло. Кто совершил настолько жестокое действие по отношению к ней. Но ответов, даже после восьми дней так называемой слежки, я не получил. Все, что я знал, на этот момент, так это имя - Габриэлла Уильям.

Первым моим предпринятым действием, стал поиск через всемирную сеть. Но никого подходящего я не нашел. Архивы библиотеки так же не дали результатов. Это казалось странным, потому что и через телефонный справочник, по которому я, обзвонив всех по фамилии Уильям, не смог выяснить, кем была эта девочка. Словно призрак, мучавший меня в моих мыслях двадцать четыре часа в сутки и не дававший покоя даже во сне – вот кем она стала для меня. Тайной, загадкой, ребусом, требующим найти решение.

Я даже не заметил, как во мне вновь загорелся интерес к жизни. И, наверное, было странно и не нормально, как я срывался с занятий в школе и бежал на всех порах в больницу. Крутился там до того момента, когда уже родители не начинали быть тревогу о том, где пропадает их единственный сын. Но меня волновала только она.

Страстное желание выяснить правду, помогло справиться с теми мыслями и чувствами, что истязали меня последние месяцы. Это стало моим глотком свежего воздуха.

Понимая свою привлекательность в глазах людей, и обаяние, которым умел пользоваться, я наладил контакт с одной молоденькой медсестрой, которая часто навещала палату Габриэллы. Невзначай, интересовался состоянием ее здоровья, и был рад, слышать, что день ото дня ее тело приходило в норму. Но то, с каким сочувствием смотрели на дверь ее палаты, не давало мне покоя.

– Что такое, Эмми? – ласково проведя по ее плечу, поинтересовался я. Но ответа не последовало. Лишь тяжелый выдох, который она испустила из своих маленьких, цвета персика, губок.