Возможность проникновения
Шрифт:
Потом он и инспектор с некоторым трудом провели ее к автомобилю.
— Подождите меня минутку. Мне надо поговорить с врачом, — сказал Бом и вернулся к зданию морга.
Вышел он оттуда возбужденный. Результаты вскрытия оказались очень интересными. Все внутренние органы покойного были точно так же зеркально «заменены», как его лицо и кожа на всем теле. Полицию об этом не уведомили, посчитав, что там все известно, поскольку такие отклонения от нормы должны регистрироваться в компьютерной картотеке, которая заводится на каждого сразу после появления на свет. Бом, однако, подозревал, что факт скрывали умышленно, чтобы иметь возможность свободно проводить научные исследования тела.
— Так значит, вы утверждаете, что Культерманн
— Конечно, нет! Я бы заметила!.. Это ужасно! — голос Ребеки дрожал. Да вы сами можете это проверить на всех его снимках, сделанных до этого.
Они отвезли Ребеку домой, не мучая более вопросами. Когда женщина вышла из автомобиля, Бутлер повернулся к Бому.
— Дело усложняется, — сказал он. — У вас есть какая-нибудь концепция, способная охватить все факты?
— Нет, такой концепции у меня пока что нет, — ответил Бом. — Поэтому пойду-ка я домой и немного поразмыслю. А вы возвращайтесь в комиссариат. Вам следует досконально разобраться, в чем состоит работа мужа Ребеки в области теории относительности. Я же попробую установить, кто такая эта таинственная Этель, займусь предполагаемыми подчистками генеалогического древа и проштудирую остатки записей покойного. Завтра утром встретимся в комиссариате. Это все. Успеха вам!
Следуя неспешным шагом к своему дому, Бом напряженно размышлял. Странные факты казались не связанными друг с другом. Их можно было разбить на несколько групп. В первую входили факты, касающиеся демонологии. Во-первых, след укуса на шее Культерманна. Он мог означать, что его убила женщина. Но сила укуса (отчетливые следы зубов; кожа прокушена на большую глубину) говорила в пользу психопатологической версии. Это могла быть женщина-психопатка, а в роду Ребеки такие болезни отмечались. Это могла быть Этель. Другое дело — тайна происхождения самого Культерманна.
Был ли его род отягощен «вечным проклятием», которое старались скрыть? (Здесь Бом внутренне усмехнулся). Вторая группа фактов была связана с «экспериментами» писателя в области специальной теории относительности. Может Культерманн намеренно хотел осуществить свой эксперимент перед лекцией мужа Ребеки, чтобы поразить его результатами? Это тем более правдоподобно, что в разговоре со своим издателем он заявил:
«эксперименты протекают гладко». Если эксперименты заключались в какой-нибудь трансформации, сопровождающейся выделением энергии в виде проникающего излучения, то это объяснило бы эффект «ложного пожара» в жилище покойного. Но кто в таком случае задушил Культерманна? Муж Ребеки? А может быть кто-то не желающий, чтобы результаты экспериментов были обнародованы? Так или иначе, оставалась еще третья группа фактов, связанная с интересом умершего писателя к языку. Занимался ли Давид им столь активно лишь в силу профессиональной необходимости? Может быть хотя эта гипотеза была совсем уж фантастичной — Культерманн открыл какой-нибудь метод «физического овеществления слова», завершая таким образом поэтические пробы Рембо и символистов? Может быть, он «овеществил», воплотил таким образом кого-то, кто его и убил? Да, но материализация слова не обязательно означает воспроизведение его десигната, отметил Бом. Он поймал себя на том, что вполне серьезно обдумывает совершенно абсурдные гипотезы. То он представлял Культерманна как язычника, поклоняющегося змею-искусителю, то как члена секты, славящей Творца посредством изощренных оргий. Более того, он начал подозревать, что все эти гипотезы ему подсовывает… сам Культерманн. Когда он находился в квартире покойного, то чувствовал чье-то тревожащее присутствие, как будто все жилище было незримо заполнено чьей-то индивидуальностью… Бом так задумался, что не замечал ничего вокруг себя. Лишь внезапный шум и громкие крики вернули его на землю.
Он находился уже у здания местного банка Информации, остекленный фасад которого отражал яркий солнечный свет. Ослепленный Бом не сразу увидел убегающего человека в коричневом свитере, лицо которого закрывала маска. Человек был вооружен. Он поминутно оглядывался и стрелял в преследующих его стражников. Те отвечали ему тем же и походило на то, что преступник будет окружен.
— Будь проклят, сын лисицы! — внезапно выкрикнул беглец в сторону преследователей. — Да обрушатся на тебя двенадцать напастей!
Бегущий за ним полицейский схватился за грудь и упал на колени. И тут же пуля террориста попала ему прямо в голову, разнеся череп на куски.
— Прекратите огонь, не то всех прикончу! — заорал преступник. — Я знаю все ваши тотемы и могу их осквернить!
Преследователи в нерешительности остановились.
Пользуясь этим террорист ранил еще одного и скрылся в переулке, ведущем к телевизионной башне. За ним никто не гнался.
Инспектор, как обычно в таких случаях испытал огромное неудовольствие; ситуация требовала действий. Он этого не выносил, ибо действие требует совершения выбора, он же предпочитал оставаться в сфере чистых возможностей. Бом, однако, вытащил револьвер и тяжело побежал по улочке, параллельной той, в которую скрылся преступник. Инспектор хотел отсечь ему дорогу.
Мостовая шла чуть-чуть в гору, это означала, что он приближается к телебашне. Бом посчитал, что самое время заскочить в какое-нибудь здание и сориентироваться, где сейчас находится беглец.
Тот был недалеко, в каких-нибудь тридцати метрах от инспектора, и дорогу ему преграждал большой грузовик, стоящий поперек улицы. Террорист, видимо, размышлял, как ему преодолеть неожиданное препятствие. Инспектор прицелился и несколько раз выстрели. Пули, хотя и с небольшим отклонением, но прошли мимо. Террорист мгновенно забрался под кузов грузовика и открыл стрельбу оттуда. Окно, у которого только что стоял инспектор, было разнесено вдребезги. Но Бом был уже этажом ниже, лихорадочно разыскивая выход из здания. Не найдя его, он выпрыгнул в окно; у самой головы просвистел пуля.
— Клянусь Юпитером, твой тотем — Змея! — услышал он крик. Террорист был уверен в себе. Он считал, что с помощью имеющейся у него информации, он с легкостью расшифрует тотем Бома. Он даже не старался убежать.
— Ты, никчемная, безмозглая обезьяна! Да сожжет тебя вечный Огонь! огрызнулся Бом, стараясь выиграть время.
Его мысль работала с лихорадочной быстротой.
Судя по акценту, преступник был из южной части города. А расшифрованные до сих пор тотемы тамошних кланов были такие: Жаба, Птица-с-Окровавленным-Крылом, Муха, Звери Пустыни, Ангел-без-Головы, Роза-в-Лихорадке.
Теперь вопрос: к которому из этих кланов принадлежал террорист (допуская, что он из уже расшифрованного клана), и как звучит ключевое слово, способное его обезвредить? Инспектор знал по несколько ключевых слов для каждого из этих тотемов. В конечно счете, как обычно он должен был полагаться на интуицию.
— Ты что-то сказал, Подохший Нетопырь? — донесся до него вопрос преступника.
— Роза! Да поразит тебя Белый Лист Тумана! — отчетливо выкрикнул Бом. Но ответа не получил, ибо над головой раздался свист винтов и шум двигателя полицейского вертолета.
«Ну, этого мне только не доставало!» подумал он раздраженно. «Веди, попробуй, словесный поединок с этим парнем, если он даже не слышит твоих инвектив!»
Инспектор энергичными театральными жестами принялся отгонять пилота прочь. Вертолет покружил над улочкой, после чего пилот дал сигнал «ухожу за помощью» и отлетел в направлении базы.
Бом выглянул из-за металлического контейнера, за которым прятался. Когда пыль осела, он убедился, что под грузовиком никого нет. «Черти бы его побрали!» выругался он про себя. «так и знал, что этим кончится!» Прижимаясь к стене дома он подбежал к грузовику и прополз под кузовом на другую сторону. Когда он хотел уже подняться, услышал несколько выстрелов. Пули вошли в борт грузовика над его головой.