Вознесение черной орхидеи
Шрифт:
Мой сон – моя частная территория. Закрытая, запароленная так, что все пси-криптологи и хакеры мира убьются насмерть, так и не вскрыв эту дверь до конца. Я засыпаю быстро, успев возвести защиту своих оборонительных стен в самую высшую степень, и кажется, мне ничего не снится. Идеальный побег от твоего незримого присутствия, от настойчивых попыток сорвать мои покровы и проникнуть до самой сути беспощадным призраком прошлого, который не желает говорить о себе в прошедшем времени, взяв на прицел настоящее и даже будущее! Ты можешь сбивать кулаки в кровь о шероховатые камни этого бруствера, только ничего у тебя не получится! Твоя попытка управлять уже закончилась плачевно, ты должен меня благодарить, что я не даю тебе наступить снова на те же грабли! Силы сейчас уж слишком не равны, ты не
Я просыпаюсь с перепуганным криком, сетчатку режет яркий свет алого пламени. Закат! Я ведь даже не подумала о том, что стоит задернуть шторы, вообще не предполагала, что буду спать до вечера! Красное солнце клонится к горизонту, предвещая ветреную погоду, а внезапная аритмия отпускает, словно очарованная этим зрелищем. Мне бы зацепиться за эту красоту природы вместе с вспыхнувшими в сознании строчками «от края до края небо в огне сгорает», и я почти готова это сделать, как вдруг…
Я не понимаю, что происходит! На что это похоже? Да словно в тебя выстрелили в упор дротиком из духовой трубки, только вместо кураре смазали острие концентрированным афродизиаком, и он поразил тебя не точечным попаданием, а лучевой атакой по всем незащищенным после сна фронтам, проникнув в расслабленное сознание, которое оставило свою вахту, залюбовавшись закатом! От остро-сладкой судороги перехватывает дыхание, разгоняется бег крови, атакуя сердечную мышцу, а от попытки пошевелиться… Вашу мать! Шелк ночной рубашки задевает напрягшиеся какого-то черта соски, послав по телу новые спирали почти болезненного желания, а низ живота сводит сумасшедшей огненной судорогой, я даже чувствую микросокращения взбунтовавшихся внутренних мышц. Мне ничего не снилось, я не листала женские или мужские журналы с обилием горячих тел перед сном, я даже в разговоре с подругами не дошла до измерений извечными женскими эталонами… В чем дело?
Я вскакиваю с постели, безуспешно пытаюсь выровнять дыхание – не спасает даже стакан воды. Меня накрывает волной почти зверского желания, самого искреннего и беспощадного, того самого, что не принято признавать, следует гнать, искать способы любой сублимации, только не поддаваться и не допускать! Это ненормально, неправильно, и… вашу мать, восхитительно!
Шелк трется о торчащие соски при каждом движении, разворачивая торнадо чувственных спиралей между ног, они лишь усиливаются при каждом моем шаге! Я из последних сил цепляюсь за мысль: отвлечься, собрать конспекты, посмотреть на сайте академии расписание пар, только прогнать этот одержимый азарт! Включаю компьютер – мне нужно переключиться, иначе я потом сгрызу сама себя за это. Будем реалистами – я знаю, кто тому виной!
Конспекты рассыпаются по полу – так сильно дрожат руки - и это ну никак не отвлекает от неуемного пожара возбуждения! Пытаюсь их собрать, ругаясь во весь голос – так тоже можно дать выход атаковавшей сексуальной энергии, – и недоуменно моргаю, заметив выпавшие из тетради белые листы формата А4. Новая атака сладостного огня в оголенные нервы – я бы рада их спутать с чем-то другим, но не могу!
То ли ночь, то ли раннее утро… Я в состоянии полушока, полуозноба и полушага за черту, мне даже чужой стеб уверенного в себе победителя кажется логичным и приемлемым. Спрыгнуть с пятого этажа? Подписать это кровью? Согласиться на все сразу, заручившись поддержкой ненормальной уверенности – «перевоспитаю»?..
Возбуждение усиливается – эти мысли совсем не отвлекают… они рисуются жаркой прелюдией для исхода этой эйфории в свихнувшемся воображении! Строчки, почти незаметные в сгустившемся мраке пляшут перед глазами ритуальный танец, но я готова поклясться, что они ожили в памяти под прессом накативших воспоминаний! От тех, что могли рассмешить, до откровенно шокирующих – они потом оказались самыми безобидными. Я даже не помнила некоторые из них – на бумаге они показались мне недостойными внимания, а на практике стоили потери собственного «я». Если б еще это могло меня успокоить! Нет, куда там – ассоциативный ряд вливался в кровь, делая ее еще горячее, разгоняя до сверхзвуковой
«Каждый раз, когда твой хозяин входит в комнату, ты должна ожидать его на коленях, если не было иного распоряжения. Ты должна научиться принимать коленопреклоненную позу с изяществом и грацией, чтобы радовать его глаз!»
«Ты должна благодарить Хозяина за каждый удар, нанесенный тебе, и сдерживать крики, если не было иного распоряжения!»
Твою мать, что происходит? Я не знаю природу этой аритмии, похожей на развороты эндорфиновой спирали, я не могу ничего сделать с этим жаром взбесившейся плоти. Едва не разрываю шелк рубашки, не думая ни о чем, – на пол, на холодную плитку. Ледяной душ до тех пор, пока не кончится этот кошмар, это гребаное наваждение! Кажется, один раз мне уже помогло?..
Я не успеваю переключить регулятор с теплой воды на холодную, автоматически делаю это только до половины – неподвластная разуму и логике сила вжимает меня в стену, не только поспешно развернутыми ладонями, всем телом, до тесного соприкосновения с холодной поверхностью кафеля – его не успела нагреть вода. Скольжу ногтями по бездушному глянцу, к новому залпу неуемной одержимости от шейных позвонков до обнаженных пяток, неподконтрольному желанию потереться о стену. Если я прикоснусь к себе там, кончу в тот же момент…
Я не могу сделать этого… Мои руки, кажется, зафиксированы стальным захватом чуть выше уровня плеч, и я с потрясающей ясностью понимаю, кто именно их незримо удерживает в таком положении. Я могла выстроить в своем воображении какие угодно защитные стены, силовое поле своей воли и отрицания, но так беспечно игнорировала барьер чувственности, которая сдалась без боя, если не заключила договор с моим агрессором за моей же спиной!
Тело обжигает не холодом, нет, по каждой клетке разливается жар самого беспощадного и непобедимого желания, и мне не нужно призывать на помощь логику, чтобы понять, откуда оно взялось. Все просто. У моего бешеного вожделения – его глаза, его железная воля и неистребимый диктат. Да как я могла подумать, что смогу от этого убежать? Я не смогла этому воспротивиться, когда была полна сил и готова драться до крови за свои взгляды и убеждения, что говорить о том, что происходит сейчас, когда ослаблены все мои системы, и я совсем не хочу драться? Мне бы вспомнить о своем настрое, написать слово «нет», а я лишь улыбаюсь в холодный кафель, рисуя пентаграммы своего безумия на конденсате матовой темной плитки. Мои соски – идеальная кисть одержимого всеми демонами сладострастия художника, я не перестану рисовать абстрактные картины до тех пор, пока сладкие и такие желанные спирали развязки не унесут меня к небесам…или в глубины ада, на что мне сейчас абсолютно плевать!
Мои руки в незримых оковах, а ладони впечатаны, нет, впаяны в бездушно холодную плитку. Попытка опустить вниз безуспешна, а пульс ощущается болевой дробью чужих тамтамов того, кто завоевал остатки воли – я даже сомневаюсь, а была ли она у меня когда-нибудь. Мои глаза зажмурены, не хочу видеть свет и реальность, я подыгрываю своему воображению, которое ошпаривает волнами горячего эспрессо с высоковольтным разрядом по позвоночнику, в низ живота и новой спиралью безумной вибрации. Кажется, стон прорывает сжатые зубы в чужие губы, подминающие собственническим ментальным поцелуем.
Ты не мог умереть. После такого я в это ни за что не поверю, хоть тресни! Меня могли сколько угодно и как угодно в этом убеждать, вбивать постулаты через гипноз ослабления воли – ты и здесь сумел доказать, что сильнее их всех! Боже мой… Спина выгибается сладкой конвульсией, я хочу опустить ладони, погрузить пальцы обеих рук в самый эпицентр развернувшегося торнадо сексуального безумия… Ты не допустишь! Нешуточная боль в пережатых венах обоих запястий, взбесившийся пульс безуспешно колотит в чужие пальцы, не причиняя ни малейшего ущерба – ты даже его сумеешь подчинить своей неумолимой авторитарности! Удар в виски, прошивающая стрела острого психического удовольствия навылет вместе с молниеносным разворотом, с выбросом бедер вперед… Нет, Юля, ты не танцуешь… Ты сходишь с ума в погоне за удовольствием, которое тебе запрещено получать негласным распоряжением силы, всегда и во всем превосходившей тебя!