Вознесение черной орхидеи
Шрифт:
– Они связались со мной еще месяц назад, - начинает рассказывать восточная очаровашка. – Я просто выложила сеты своих работ на всех фриланс-сайтах. Помнишь, там и твоя с Махеровым есть, где вы у меня в образе эльфийки и Арагорна?
– Забудешь такое, - соглашаюсь я, вспомнив, как едва не чокнулась, позируя три часа в длинной золотой тоге со слоем белой пудры на лице и синих теней на веках… еще и с муляжами вытянутых ушек – Эллада не признает фотошоп в своей работе для прикрепления спецэффектов. От напряжения и сохранения королевской осанки болела спина, в глазах пересохло от яркого света софитов, к тому же, владелец студии, в которой происходила фотосъемка,
– Ох, меня этот заказчик заинтриговал еще по телефону. Представляешь, потребовал подписать договор о неразглашении! Я офигела… Мне это напомнило «50 оттенков серого», с той лишь разницей, что от меня нужны были только фото. Я оставила пару кадров себе… Сейчас посмотришь, и сразу сотру. Потому как если попадут в сеть без их авторского логотипа… Ты сейчас сама все увидишь! Боюсь, это проделают со мной!
Элька щелкает кнопками своего дорогого агрегата в поиске нужных фотографий, продолжая щебетать.
– Заказчик – я думала, таких не бывает… Я его только в день съемки увидела, ты «В поле зрения» смотрела? Я тебе говорю, одно лицо. Только взгляд - я едва не сбежала. Заметь, еще до того, как начала съемку! Я понимала приблизительно, что там будет, его помощник помогал подготовить студию и выставить свет, я иначе как на авто не передвигалась… - глаза вспыхивают при упоминании помощника, а высокие скулы заливает очаровательный румянец.
– Но такое! Юлька! У меня чуть истерика не случилась. А этот отвел в кабинет, налил вкусного ликера, и знаешь, так, парой слов, даже не помню, о чем говорил, всю тревогу снял. Как отец в детстве, когда говорил, что я у него лучшая и боец по жизни. Я не помню, как отработала фотосессию, но ощущение было, что порхала и не уставала! Только дома вырубилась. Но это, скорее, от впечатлений…
– Ты покажешь уже или нет? – от нетерпения я поперхнулась дымом и закашлялась.
– Юль… - Эля на минуту прервала поток своих восторгов и внимательно посмотрела на меня. – Я не знаю, как… ну, после Димы… ты ко всему этому отнесешься. Понимаешь, там…не так. Модель получила массу удовольствия, меня этими флюидами всю съемку шарахало…
– Ты что, порнуху снимала? – вздрагиваю от такого родного имени. Предчувствие обрушения небес. Незамеченного апокалипсиса. Тень Димы грозится вырваться за пределы замкнутой реальности и заполнить собой, на этот раз окончательно. – И долго мне ждать?
– Все не так. Не так! – оправдывается Эля. – Смотри. Это выглядит… Да это чертовски круто выглядит! И поверь, на ней ни ссадины. Я потом с ней кофе пила… Я счастливей девчонки не видела!
Перевожу взгляд на цифровой монитор фотоаппарата.
На что это похоже? Эля права. На сказку. Фантасмагорию. Иную реальность. Волшебство. Вселенную в ярких цветах красного и черного с тысячами оттенков. Вспышку светового облака, посреди которого центр самой чарующей экспозиции. Я даже не понимаю вначале, что это, а когда до меня доходит…
Нет, мне не страшно. Нет, я не вспоминаю свои оковы и веревки, и сердце не сжимается от боли. Не бьет эта картина ассоциативным разрядом на поражение в центр нервной системы, не запускает болезненные параллели. Потому что я вижу произведение искусства .
Трогательную белокурую красавицу в переплетении паутины веревок – и это шедевр. Красота
– «Шибари»… Или «сибари»… Кажется, они так это называли… - неуверенно лепечет Эля, но, увидев одухотворенный шок на моем лице, расплывается в счастливой улыбке. Несколько снимков… А мне кажется, что испытала состояние сатори от их просмотра. Вместе со вспышками сверхновых, с разрядами удовольствия от визуального вторжения и зарождающейся в глубине души мелодией «would fly to the moon and back»… Меня накрывает ощущением первозданной гармонии от просмотра этих снимков… «Должно случиться что-то хорошее!» - я снова не понимаю, что же это со мной. Исцеление прекрасным? Или ментальный ультразвук грядущих перемен?
– Эля, это… - у меня пересыхает в горле. – Ты… можешь их не удалять? Скинь мне… Я тебя прошу!
– Юль, не проси. Меня этот заказчик подвесит так же, если они просочатся в сеть. Их нет даже в инете. Вдруг взлом? Неустойку не оплачу. Я его реально боюсь. Ну понимаешь, он… тебе хочется сбежать, но одновременно остаться… Но ты подожди! Он сказал, что это в рекламных целях его… хм… организации. Вскоре они сами появятся в сети, я полагаю!
Мне удается успокоиться лишь спустя пару часов – я собираюсь домой, зная, что мне будут сниться эти фотоснимки. А Эля тарахтит, как заведенная! Не фотосет гвоздь вечера, нет… А новые отношения моей подруги!
– Вот и он, - хитро подмигивает она, сбросив звонок, когда мы покидаем уютное кафе. – Скажешь потом, как тебе… Только честно!
– Ты закрутила с тем биг-боссом, что так тебя напугал? Будь осторожна… - перед моими глазами пляшут светло-красные пятна самой красивой картинки из всех, что доводилось видеть прежде: переплетение веревок на светлой коже, запрокинутая в экстазе голова модели… Я очарована настолько, что позволяю новому парню Эли поцеловать свою руку, и киваю в ответ на приветствие, а потом до меня доходит.
Я просто устала удивляться совпадением и событиям. Искренне смеюсь. Но мой смех беззаботен. Я научилась смеяться снова! Впереди месяцы реабилитации, но шаг навстречу уже сделан, я еще не знаю, что будет дальше, но плохого не будет. Я это чувствую!
– Рада тебя снова видеть, Денис.
– Юлия, - улыбается он. В джинсах и кожаной куртке он выглядит городским денди. Я поворачиваюсь к Эле.
– Ну и как называется организация твоего заказчика, девочка моя?
– Devi-ant, - забыв про подписку о неразглашении, беспечно отмахивается Эллада, млея в сильных руках водителя Александра. – А какое это имеет значение?
Глава 12
Он сегодня решителен, безжалостен и неистов, а его пальцы, губы и взгляд забыли напрочь трактовку самого понятия «пощада». Оно и раньше было ему мало знакомо. А мне не хочется бежать от подавляющего сжатия всех кожных покровов, обжигающего дыхания в искусанные губы, пронзающих слов, которых я не слышу, окутанная кисеей самой неоднозначной эйфории. Я никогда и никому не позволяла делать со своим телом и сознанием то, что позволено ему, и вряд ли когда-то позволю. Только он имеет на меня неоспоримое право. Три месяца. Две недели. 59 дней без него. Сколько нужно времени, чтобы превратить одного человека в продолжение своих мыслей, воли и власти, покорную и одновременно самую чувственную игрушку экстра-класса в сфере психологии и физиологии, или все гораздо шире, на том уровне, где слова теряют свое значение, оседая пеплом прежнего мировоззрения?