Возраст не помеха
Шрифт:
– Эй, ты меня слышишь, – голос, доносившийся как сквозь вату, становился все отчетливее. Пока не отвечаю, голова как в бетономешалке. Трясут меня, что ли?
– Чертов русский! Нам нужна информация, его подобрали на подходе к нашим позициям, значит, он уже возвращался, – слышу нервную беседу, а перед глазами цветные круги и все двоится. – Сколько прошло времени, пока сообщили нам?
– Около двух часов. Понимаете, господин гауптман, если бы не наблюдательность одного из рядовых, его вообще бы не подобрали.
– Понимаю, но как его привести в чувство? – негодовал гауптман, я узнал голос. Второй неизвестен, да мало ли тут немцев.
– К-хе, – откашлялся я.
– Ну, ты слышишь меня, можешь говорить? – наклонился надо мной гауптман.
– Слышу, герр гауптман, не кричите, голова трещит…
– Контузия, плюс ранение, – заключил тот неизвестный, врач что ли?
– На интересующем вас участке не полк, батальон, один танк, но я видел, как его перегоняли в сторону переправы. Противотанк… к-хе, к-хе, к-хе, – я вновь закашлял, – орудий видел два, оба по улице, на прямой наводке.
– В бывшем банке еще наши? – голос Гауптмана смягчился.
– Так точно, сидят крепко, большевики их боятся. Но на той улице, которую вы указывали, минимум три станковых пулемета, простреливаемость хорошая, там опасно. – Мне нужно дать понять немцу, что идти нужно в другом месте, там, где их ждут мины и засада.
– Молодец, русский, ты хорошо служишь, время почти вышло, очень удачно тебя подобрали наши разведчики. Как ты догадался зажать метку в кулаке? – Когда полз, я сорвал указанную метку и зажал ее в руке, с ней меня и нашли. Удивительно только, что вообще стали обыскивать раненого подростка. – Наши парни имели на тебя ориентировку, когда случайно наткнулись, проверили, а тут метка между пальцев зажата. Молодец, давай выздоравливай, рейху нужны такие солдаты!
«Ох, не благодарите, господа арийцы».
Охренеть, я их тут подставляю, как кур в ощип, а они еще и благодарят! Но надо действительно скорее вставать на ноги, а то еще ударят наши – и похоронят меня тут, вместе с фрицами. Интересно, серьезное ранение или нет?
– Ты как, парень? – склонился надо мной… все же, думаю, врач.
– Как-то непонятно, – шепнул я и вновь закашлял. Черт, что за кашель-то?
– Повезло тебе, – тем временем продолжал врач, – чуть глубже и все, уже был бы на том свете. Осколок у тебя в спине был, но сел неглубоко, на излете попал, я удалил, скоро поправишься. Сейчас просто отходишь от контузии, вот и плохо тебе. Руки-ноги работают? – Я попробовал. – Отлично. Я тебе укол сейчас сделаю, спи, станет легче. Через пару часов будут вывозить раненых, отправим тебя в тыл.
Бойня в этом квартале началась до того, как меня отправили. Мне очень повезло, что доктор назначил меня лежачим раненым, а то было бы скверно. Немцы, нажав именно там, где их ждали, получили люлей и, пытаясь удержать свои позиции, погнали в строй всех легкораненых. Хорош был бы я с винтовкой в руках против своих же! Даже доктора утащили на передовую… Черт, смешно говорить так – передовая! Она тут везде, на каждом углу и в каждом доме. Стреляют густо, дом, в подвале которого я сейчас находился, ходит ходуном, страшно, блин, как бы не завалило.
Попытался встать, получилось с трудом. Голова кружится, ноги не держат, вот же вляпался, интересно, что мне врач вколол, усну вот прямо на ходу, вот же смешно на том свете будет, да?
Гребаные немцы, как они так удачно попали в меня? И сам я тоже хорош, вояка хренов, пара дней на фронте и все, слился. Но главное сейчас – выбраться отсюда живым, а уж оклематься, я думаю, получится быстро. Как там врач сказал, ранение не опасное, просто последствия контузии влияют на мое состояние? Вот и буду надеяться, что поправлюсь быстро.
Пока пробирался по проходам в подвале и выбирался наружу, насмотрелся всякого. Кругом раненые и убитые фрицы, красивая картина, но жутковатая. Похоже, эти бродяги нарвались на «Катюши», такое количество с оторванными конечностями и рваными ранами… Ха, враги торопились, пошли в наступление и попали, ну, вас сюда не звали, господа арийцы. Сколько вас еще таких убьют нынче, а уж до капитуляции Паулюса вообще доживут немногие. Немного не точно сказал, доживут-то тут многие, только вот дальше – плен, ребятки.
Улица гудела. Пыль висит в воздухе, хоть топор вешай, идти тяжело, хлам кругом, ногу поставить некуда, а при все этом еще и кто-то в кого-то стреляет. Блин, тут пулю или осколок словить, даже в бой идти не надо, визжат и те, и другие без остановки, один, вон, в метре от меня прозвенел, горячий такой, я потрогал.
На пузе, так надежнее, прижимаясь к стенам и к различному мусору, который высился словно горы, я продолжал ползти. Вскоре, поняв, что ползу не туда, остановился. Как быть? Если к фрицам, могут как шлепнуть, так и вылечить. К нашим – аналогично. Так-так, все же нужнее я сейчас у наших, плевать, что медицина в родной стране хреновая, не такое уж у меня ранение, чтобы особо переживать. Тут главное добраться как-то, а уж выжить я постараюсь. Блин, как же страшно-то, еще и авиация, похоже, подтянулась, жаль, у наших ее почти нет, очень жаль.
Как оказался на открытой местности, всего в сотне метров от здания банка, даже не понял. Вроде должен быть совсем в стороне от него, а выполз… Дело к ночи идет, темнеет вовсю, может, не заметят фрицы? А что, если?..
Проведя рукой по воротнику, обнаружил едва прихваченную парой стежков метку, наверняка доктор подшил, отлично. Развернувшись, двинулся прямо к занятому немцами госбанку. Да-да, вы правильно поняли. Мне отчего-то сильно захотелось узнать, как же так закрепились немцы в этом здании, что наши их будут так долго отсюда вышибать. А хуже всего, что немцы имеют здесь наблюдателей и связь, не давая нашим пользоваться Волгой.
Треск выстрела, перекатом ухожу в сторону и понимаю, что зацепили. Не размышляя, кручусь, стараясь откатиться еще дальше в сторону, за остов сгоревшей машины. Выстрел был, но всего один. Оказавшись в укрытии, ощупываю себя и понимаю, что мне вновь несказанно повезло. В куртке на левом боку маленькая дырочка, хорошо, что она мне на три размера больше, это и спасло.
– Не стреляйте! Я связной, семьдесят первая дивизия! Не стреляйте! – ору я, оглядевшись. Оказывается, до стен здания всего метров пятьдесят, странно, что немцы вообще так близко меня подпустили, или в сумерках поздно разглядели?