Возраст не помеха
Шрифт:
– Да-да. Что ты видел поблизости от зданий, захваченных нашими передовыми группами?
– Вы имеете в виду, видел ли я красных? – пренебрежительный тон в произношении названий наших частей слетал с моих губ легко.
– Не только, – удивил меня обер-лейтенант, – части вермахта там тоже есть, так что?
– Виноват, господин обер-лейтенант, я несколько часов назад получил контузию и осколок в спину, еле передвигаюсь уже, третьи сутки на ногах, почти не спал. К вам добирался исключительно на пузе и по таким местам, откуда увидеть что-то нереально. То, что в соседних зданиях с бывшим банком большевиков нет, факт, но вот через улицу на север… не знаю.
– Интересно, – офицер смотрел в мою сторону, а взгляд был каким-то блуждающим. – Интересно, – повторил он.
Я пытался стоять твердо, но предательски нывшая спина и просто раскалывающаяся от боли голова все же подвели меня. Чувство тревоги нарастало лавинообразно, ноги дрогнули в коленях, и я просто свалился там, где стоял. Глаза успели уловить движение офицера, но подумать об этом я уже не успел.
– Признаюсь, я не поверил тебе, ни одному слову. Когда ты свалился без чувств, думал – придуриваешься. Врач осмотрел тебя, тебе действительно серьезно досталось, а ты еще после всего этого смог многое сделать. Молодец, рядовой Горчак, выражаю благодарность от имени рейха!
Едва открыв глаза, я был ошарашен такой вот новостью.
Я находился все в том же помещении, только лежа на чем-то мягком. Передо мной сидел на стуле все тот же обер-лейтенант, а правее него возился со своими медицинскими причиндалами врач, узнал его по белому халату, торчавшему из-под шинели.
– Простите, герр обер-лейтенант, долго я это… Валялся? – спросил я сиплым голосом. Странно, а с голосом-то что случилось?
– Нет, пару часов. Сейчас господин Нольберг приведет санитаров, и тебя увезут в санчасть, кровотечение он остановил, у тебя повязка сползла. Транспорт есть, тебе не придется идти пешком. Надеюсь, ты еще послужишь нашему общему делу! – офицер сделал такую многозначительную паузу, что до меня мгновенно дошло, как нужно поступить.
– Хайль Гитлер! – попытался принять нормальную позу я, но вышло хреново.
– Выздоравливай, рядовой, надеюсь, еще увидимся! – Ага, на том свете свидимся, господин обер-лейтенант.
Меня куда-то несли, грубо, пару раз едва не уронив с носилок, но все же донесли. Это был кузов грузового автомобиля, накрытый сверху тентом. Рядом разместились оба санитара, которые и выносили меня из штаба, врач, как мне думается, сел в кабину.
Ехали недолго, обстрелов не было, лишь в отдалении, где-то в центре города что-то взрывалось и слышалась ружейно-пулеметная стрельба. Когда пересекали виадук под железной дорогой, стало понятно, куда именно мы едем. Страшно не было, я ж сам вроде как с этой стороны. Факт того, что я был у большевиков, пугать не мог в принципе, меня для этого сюда и привезли. Лежа в кузове, старался даже не смотреть в проем, где откинутый тент позволял немного видеть, зачем показывать свою заинтересованность, да и не видно ничего особо.
Санбат немцев оказался рядом, буквально три квартала от железнодорожной насыпи. Кругом дымились руины, здесь находилось множество деревянных построек, которые были уничтожены в августе. Разгрузили машину более бережно, чем загружали, меня унесли внутрь кирпичного, даже с целой на вид крышей, здания и разместили рядом с такими же ранеными солдатами. Да, я себя считал именно солдатом, ведь меня им и сделали. Через пару часов вновь появились санитары и куда-то потащили, оказалось, на осмотр и перевязку. Во время осмотра раны местный врач что-то нашел на моей спине, и началась процедура чистки. Хотели дать какую-то дрянь для анестезии, я отказался, у немчуры сплошная наркота в медицине, подсядешь еще, как потом слезать? Тут даже шоколад с первитином, что уж говорить об анестезии…
Терпеть было тяжело, хоть организм у меня и закаленный, подготовленный, но все же детский. Под конец, когда врач что-то шевельнул в ране, я вырубился. Трудно совладать с телом ребенка, пусть даже и с разумом взрослого внутри.
Пробуждение было тяжким и неприятным. Вокруг кого-то резали, таково было первое впечатление, но открыв глаза и оглядевшись, обнаружил, что это вопит немецкий унтер-офицер справа от меня. Его только принесли с операции, весь в белых бинтах, но по небольшим проступившим пятнышкам крови становилось понятно, что досталось ему знатно. Руки, грудь и даже голова были с повязками, не иначе как мина рядом рванула, она может своими осколками так осыпать. Сам я, на удивление, чувствовал себя намного лучше, а первая же мысль была о том, что наконец-то выспался. Даже не знаю, от чего было плохо, от ранения или усталости, скорее всего, одно наложилось на другое.
– Ну что, парень, готов к осмотру? – через час примерно ко мне подошел врач.
– Наверное, – неопределенно ответил я.
– Сам идти сможешь?
Я привстал с топчана, исполнявшего роль кровати, и утвердительно кивнул врачу. Силы были, спина вроде не беспокоит, хотя и зудит, так что сам доберусь. Врач объяснял, что рана пустяковая, просто фельдшер, который чистил в первый раз, не доделал свою работу. Ну и поздравил заодно с тем, что я еще ребенок, дескать, у взрослого уже бы все загноилось, а у меня так, небольшое воспаление. А его, похоже, снимали уколами, чую, как «булки» болят, что-то болючее вкололи.
Ноги немного подрагивали, но, как мне кажется, это от голода больше. Врач рассказал, что я спал почти двое суток, нехило так, а вот ел-то я в последний раз давно. В этот раз больно не было, так, пощекотали чуток, меняя повязку, да и закончили. Хотел уж было обрадоваться, что теперь отдохну, но обстоятельства вскоре изменились.
– Рядовой Горчак?! – я поднял голову (совсем недавно вернувшись с обеда, я спокойно отдыхал, лежа на топчане, даже крики раненых не мешали). Окликнувший меня был в звании фельдфебеля, но вот род войск заставил мгновенно напрячься.
– Да, – ответил я не вставая.
– Иди за мной, мне сообщили, что ты ходячий! – Приказ был недвусмысленным, пришлось подниматься, в процессе немного покряхтев.
Из госпиталя мы не выходили, а пройдя по длинному и извилистому коридору, оказались в одной из комнат здания. Внутри, в довольно большом и просторном помещении, находился еще один немец, сидевший за самым обыкновенным столом. Темно-коричневый, с потемневшим лаком он выглядел инородным предметом в этом месте, просто до этого дня я мебель чаще вижу в виде дров.
– Садись! – приказали твердым, не терпящем возражений голосом, и я послушно плюхнулся на стул возле стены.
Лейтенант фельджандармерии пристально наблюдал за мной, а когда я уселся и взглянул ему в глаза, нахмурился. Да, и фельдфебель, отконвоировавший меня сюда, и сам лейтенант были из фельджандармов. Интересно, чего это им от меня потребовалось? Это вроде не их дело, разбираться с такими, как я. Если в чем-то уличили, скорее бы нарисовалось гестапо, вот там да, жопа.
– Рядовой Горчак… – решил я представиться, чтобы ускорить действие.