Возрождение Бога-Дракона
Шрифт:
Я промолчал.
— Ты знаешь, что когда-то Альфред учил Рихтера? — Спросила Моргана.
— Да. Директор упоминал об этом.
— А ты не спрашивал у него, что случилось с сыном Альфреда? Внучка есть, дед есть — а где родители девочки?
— Нет, не спрашивал.
— А мог бы поинтересоваться. Рихтер убил их, чтобы стать единственным наследником Альфреда. И когда Альфред узнал об этом, он… — Она выдержала паузу. — Он ничего не сделал своему ученику. Просто прогнал его и все.
— Не верю.
— Альфред был слишком мягким. Слишком ценящим чужую жизнь. Плохо способным мстить и ненавидеть. Он был потерян и раздавлен
— Странно, что старик столько протянул, — хмыкнул я. — Совершенно неприспособленный к жизни овощ.
Губы Морганы сжались — ее задело то, как я отозвался о старике. Мне было плевать, что она обо мне думает, но вот вдруг вспомнилось кое-что, на что наплевать я не мог — да и не хотел. Вспомнилась Бьянка — беззащитная, наивная, жизнерадостная. Когда Клайв Вильсон скончался в больнице, я был готов поубивать врачей, не сумевших его спасти. А Бьянка просто плакала в своей комнате. Она не искала виновных и не хотела вымещать свою боль на ком-то еще. Ей просто было плохо от того, что ее друга и возлюбленного не стало.
— Ладно, — сквозь зубы выдавил я. — Не овощ. Но все равно неприспособленный.
— Он был прекрасно ко всему приспособлен, пока не появился ты, — сказала Моргана.
Затем она ушла, а я взял трость и, скрипя зубами от боли, совершил еще одну короткую прогулку.
…Через два дня она забрала меня с собой к водопаду. Не знаю, было ли это частью «реальности равнины», которую она расширила специально для такого случая, или это была уже какая-то новая реальность — но в любом случае, там было намного уютнее и светлее.
Вода, падающая со скалы, собиралась в небольшом теплом озере. На камнях лежали мыло и мочалка — самые обычные, как будто только что купленные в супермаркете. Я разделся и долго нежился в прохладной воде. Вдоволь наплескавшись и смыв всю грязь, я обнаружил на камнях полотенце и чистые вещи.
— Ты можешь создать все, что угодно? — Спросил я, одеваясь.
— Почти.
— А что не можешь?
— Если это механизм, мне нужно точно знать, как он устроен, — ответила она. — Поэтому большинство ваших машин я воспроизвести не смогу.
— Что-то мне подсказывает, что таким талантом к материализации обладает далеко не каждая стихиаль.
— Верно. Меня научил этому белый грифон.
— Кто? — Переспросил я, думая, что ослышался.
— Есть несколько видов грифонов, — объяснила она. — Больше всего серых и коричневых. Они большие, сильные, на них можно летать… жаль только, что малоразумны. И есть два вида особенных грифонов: черные, способные парить за пределами времени и белые… или истинные. Белые совсем маленькие, размером с пони, и взрослого человека в воздух поднять не смогут. Зато они умеют мечтать. Чем и занимаются все свободное время. И их мечты становятся реальностью. Когда я встретилась с одним из них, я была поражена, как и ты сейчас. Но грифон сказал, что рано или поздно овеществляются все мечты. Просто в их случае это происходит сразу и в том виде, в каком желает мечтающий.
— Удивительно. — Сказал я. — Надо бы и мне повстречать такого — пусть научит.
— Не станут они тебя учить, — Моргана покачала головой.
— Почему это?
— Потому что в тебе есть зло. А они вроде Альфреда — совершенно неприспособленные к тому, что ты называешь «реальной жизнью».
— Ты мне еще нотации начни читать.
Моргана вздохнула.
— Оделся? Пойдем со мной. Сегодня мы обедаем втроем, как ты просил. Веди себя, пожалуйста, прилично. Ты можешь причинять боль не только магией, но и словами. Я понимаю, что склонность к разрушению присуща тебе по природе. Но все же, постарайся сдерживаться. Я не допущу, чтобы ты причинил Мелиссандре еще больший вред.
Я усмехнулся, но ничего не сказал.
Она повернулась спиной к водопаду и вошла во внезапно поднявшийся от земли туман. Я последовал за ней. Через несколько шагов туман пропал, и мы очутились недалеко от беседки, расположенной в старом заброшенном саду. Поднявшись по деревянным ступеням, я увидел обеденный стол и сидящую за ним, похожую на нахохлившегося вороненка, Мелиссу. Она явно пошла не в своего всепрощающего деда, потому что на меня она посмотрела с откровенной ненавистью.
Направляясь к месту по главе стола, Моргана, будто играючи и невзначай, провела пальцем по белой скатерти — и стол стал заполняться блюдами, появляющимися прямо из воздуха. Тарелки и вилки, ложки и бокалы, кувшины и бутылки, салатницы и вазы… Вяленное мясо, салаты, грибы, зеленый горошек, рагу, нарезанная ломтиками рыба, жаркое, орехи и фрукты… От запахов, исходивших от стола, у меня потекли слюнки.
Я занял место напротив хозяйки и жадно стал накладывать в свою тарелку всего и сразу. Моргана ограничилась парой ягод земляники. Насупленная Мелисса не притронулась ни к чему.
— Я не буду с ним есть, — со злостью сказала она.
Я на секунду перестал пережевывать жаркое и искоса посмотрел на нее.
Моргана вздохнула.
— Я не настаиваю.
Дальше мы несколько минут молчали. Я уплетал за обе щеки, Моргана разглядывала этикетку на бутылке и водила по ней пальцем, что-то шепча одними губами, девочка сидела неподвижно, враждебно глядя в мою сторону. Наконец, с жаренным мясом и салатом было покончено…
— Э-э-э… — Произнес я, вытирая руки о скатерть. — В общем, я хочу извинится.
Взгляд Мелиссы не изменился.
— Я поторопился. Нужно было поговорить с Альфредом, прежде чем убивать его. Но у меня… — Я вздохнул. — Погиб близкий мне человек и вести какие-либо переговоры я тогда был совершенно не настроен.
— Я тебя ненавижу, — сквозь зубы сообщила Мелисса.
Я пожал плечами.
— В твоей ситуации это вполне естественно.
— Если бы я могла, я бы тебя убила.
— Это твое право. Но имей в виду — нас меняет то, что мы делаем. — Я поднял указательный палец и назидательно покачал им в воздухе. — Направишь свой талант на смерть — будешь плохо лечить. И наоборот. Как-то так.
— А мне все равно! Ты просто… просто урод!
— Ты не толерантна, — пожурил я ее. — Надо говорить не «урод», а «человек с альтернативной внешностью и моралью».
— Дил. — Негромко произнесла Моргана. Я вздохнул. Уже и слова не скажи — одергивают…
Мелисса продолжала со злостью пялиться на меня.
— В общем, если ты захочешь найти меня и отомстить, это твое право. — Сказал я, отправляя в рот оливку. Подумал и добавил:
— Право попытаться, я имею в виду. Если ты это сделаешь, я тебя убью. — Я посмотрел на Моргану и сказал уже ей: