Возрождение
Шрифт:
— Лив? — позвал Билл.
— Да?
— Я спросил, как прошел твой день.
— О, хорошо. Хочешь увидеть свою маску на бал-маскарад в эти выходные?
— В действительности мне все равно. Спасибо, что позаботилась об этом. У Джанин есть на примете два дома, она хочет, чтобы мы посмотрели их. Что насчет воскресенья?
Стыд. Краска стыда, удушающее чувство вины — все это было написано на моем лице. Нет, я не могла смотреть дома с Биллом, потому что была слабохарактерной трусихой. Как я могла признаться ему, что для
Муж подошел и сел рядом со мной на диван.
— С тобой все в порядке?
— Да, а что?
— Ты выглядишь бледной, — пояснил Билл, приложив тыльную сторону ладони к моему лбу. Он отвел несколько прядей от моего лица. — Я беспокоюсь, что ты снова ускользаешь от меня. Ты была какой-то тихой всю эту неделю.
— О, — ответила я тихо. — Нет, я в порядке.
— Я думаю… — Билл остановился, посмотрев на кофейный столик. — Я думаю, может быть, пришло время показаться кому-то.
— Кому-то?
— Я про терапию. Я знаю твое мнение и да, я тоже думаю, что это фигня. Но у меня заканчиваются идеи, а вся ситуация становится немного утомительной.
Я сжала в кулаке глянцевые страницы журнала.
— Терапия? — со злостью переспросила я. — Для меня или для нас?
— Для тебя, — ответил Билл, отодвигаясь. — Зачем нам вдвоем обращаться к специалисту?
— Не знаю, — парировала я. — А зачем мне?
На лице Билла отразилось смятение.
— В одну минуты ты в приподнятом настроении, в следующую грустишь. На данный момент я готов попробовать что угодно.
— Я… я…
— Просто я не знаю, что еще для тебя сделать и это убивает меня.
— Я собираюсь повидаться с Маком, — выпалила я. Мак. Его жена умерла, а я пренебрегала им из-за своего собственного эгоистичного страха увидеть, кем он стал без нее. Без любви всей его жизни, Девины. Я вздохнула. — Возможно, это поможет.
— Это отличная идея, детка. И, правда, отличная. Думаю, это может быть неплохим стартом. — Билл взял меня за руку и поцеловал ладонь. — Как насчет утра субботы? Я бы подбросил тебя.
Я кивнула.
— Хорошо, я не против.
— Отлично, — снова повторил Билл. — Так что мне сказать Джанин?
— Вообще-то, — ответила я, глядя на мужа поверх журнала, — я обещала Джоржу, что помогу ему в приюте в воскресенье.
— Хорошо. Значит, в следующие выходные, — ответил Билл. Он улыбался, но уголки его губ были опущены.
~ ~ ~
Мак был очень любезен по телефону. Я была готова увидеться с ним после четырех месяцев молчания, но при этом внутренности мои скрутило в тугой узел. Прошло так много времени.
Я почти не узнала мужчину, открывшего мне дверь. Он потерял в весе, бледная кожа висела, но живой взгляд его глаз выдавал прежнего Мака.
— Входите, входите, — уговаривал он нас.
Я вручила ему тарелку с пирожными, которые испекла
— Я знаю, что опоздала, но хотела привезти их тебе.
— Мои любимые, дорогая, спасибо тебе, — ответил Мак, отставляя тарелку.
— Мне очень жаль, — прохрипела я. Вступив в его объятия, я почувствовала, как мои глаза увлажнились.
— Все хорошо, — успокаивал он меня, ласково гладя мои волосы. — Все хорошо. Это было тяжело для всех нас.
— Мне жаль, — повторила я, пока слезы падали на его плечи. — Я так по ней скучаю, — прошептала я. — Она так хорошо ко мне относилась, хотя я не заслуживала этого.
Мак отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Как ты можешь говорить такое? Конечно, ты заслуживала. Она любила тебя, как собственную дочь, и не было причин, чтобы Девина относилась к тебе по-другому. Ты принесла ей столько счастья.
Я покачала головой.
— Я вела себя отвратительно, — возразила я, а перед глазами все плыло от слез. — Я ужасна.
Мак приподнял брови.
— О чем она говорит?
— Лив очень тяжело пережила эту утрату. Прошло несколько месяцев, Мак. Честно говоря, сегодня она впервые плачет с тех пор, как это случилось.
— Можешь дать нам минуту? — выдавила я.
Повисла неловкая пауза, а когда Билл все же согласился, в его голосе отчетливо слышались горькие нотки.
Мак подтолкнул меня к той же кушетке, на которой я сидела вместе с Девиной во время своего последнего визита. Я скорее упала, чем села и, пряча лицо в ладонях, заревела, а не скромно заплакала, как и полагается столь сдержанной особе, какой я всегда себя считала. Мак протянул мне коробку с салфетками, и как только смогла, я взглянула ему в лицо.
— Я думаю о ней каждый день, Мак, и о тебе тоже. Я надеюсь, ты знаешь, как много значишь для меня. Нет оправдания тому, что я не пришла раньше.
— Знаю. А также знаю, что люди горюют разными способами. Ты делала ее счастливой, и это все, о чем я когда-либо мог просить тебя.
Фыркнув, я опустила взгляд на свои руки.
— Что тебе кажется неправильным?
— Что же я за человек, если не приехала к тебе раньше? Ты был для меня всем и как я отплатила? Я отвратительна, — тихо сказала я и вновь разразилась слезами. — Отвратительна, отвратительна, — повторяла я. — Я сделала кое-что ужасное.
Мак придвинулся ближе, обнял меня и стал укачивать в своих объятьях, словно ребенка.
— Ну, все-все, просто отпусти.
Любовь этого мужчины была ошеломляющей. Я поражалась, откуда в нем столько силы. И с потерей Девины чувства не ослабли, хотя она была и остается центром его мира. Он был словно самый большой мой страх, здесь, прямо передо мной. Любить кого-то так, как он любил жену и внезапно потерять ее, не имея возможности изменить ситуацию.
— Как ты встаешь с постели каждое утро? — спросила я, уткнувшись в его рубашку.