Возвращение Апостолов
Шрифт:
Дэвид перестал проваливаться, зацепившись частью угасающего сознания за привычные очертания самолётов. Захлебнувшись в своих чувствах, он понял, что погибает. Однако вдруг осознал, что обнимает её, и она рядом, так рядом, что не надо протягивать руки. Она — вот. Она здесь. Она.
Дэвид думал, что теперь всё будет по-человечески. Ведь всё происходит не во сне, а наяву. И ошибся. Всё было как во сне.
Они куда-то шли, он что-то говорил, она что-то отвечала. Город, машины, люди — всё исчезло. Не было ничего.
Дэвид
«Но как её зовут?» — вопросил Дэвид самого себя. Ответа не было. Он и этого не знал.
— Милый.
— Милая.
Он снова обнял её, поцеловал в мягкие, немного влажные губы. Поцелуй затянулся, переходя в вечность. Они были вместе.
Темнело. Вдалеке показался невысокий красивый особняк. Появилась дорожка, ведущая к нему.
«Это её дом», — прошептал внутренний голос. Дэвид не нуждался в подсказках. Он и без него это знал.
На небе высыпали звёзды, а он и она всё шли и шли обнявшись, касаясь друг друга.
— Любовь моя, — прошептал Дэвид.
— Любимый, — вторила девушка, склоняя чудесную головку на его плечо.
В вышине появилась луна, но не полная. Просто месяц, тоненький серпик. Он смотрел на землю, на двух счастливых людей и улыбался им, улыбался без зависти и лицемерия, улыбался как старый друг, желающий только добра и ничего не требующий взамен.
Дэвид слышал разговор звёзд. Они думали, что никто их не слышит. Но он слышал. Он слышал ещё, как часто бьётся её сердце… и своё.
Они подошли к дому. Увидев лестницу, Дэвид взял девушку на руки, и они заскользили вверх, будто по льду, но не холодному и обжигающему, а тёплому и ласковому.
Дэвид сам нашёл квартиру. Дверь оказалась открытой. Он бережно опустил девушку на мягкое кресло, осторожно, так, как если бы она была цветком. «Она цветок», — прошелестело внутри.
Она поднялась с кресла, подошла к нему.
— Любимый, не бросай меня.
Она заплакала, и крупные прозрачные слезинки одна за другой заскользили по её щекам.
— Что ты. Что ты, — успокаивал Дэвид, в то же время сам чувствуя солёный привкус во рту.
Он целовал её губы, щёки, глаза…
Лёгкий ветерок врывался сквозь полуоткрытое окно и разглаживал её волосы.
Наступала ночь. Они были вместе. Они сейчас вместе. Они будут вместе всегда. Не смотря ни на что.
— Милый, я тебя так долго ждала.
— Я тоже. Я всю жизнь искал тебя.
— И я. Мы будем вместе?
— Да. Да. Да.
Всё остальное было сном, а, может быть, и не было. Дэвид в эту ночь понял, что нравиться могут многие, а любить можно лишь одну, раз и навсегда.
И когда ночная прохлада расстелила перед ними постель из лепестков ландыша, когда месяц прислал им запахи роз,
Ночь пролетела в одно мгновение. Они были рядом. Они были вместе. Они были счастливы.
— Ласточка моя.
— Любимый.
Он вышел из её дома один. Вокруг была пустота. Только её дом и дорожка, уходящая от него куда-то далеко-далеко, в неизвестность.
Почему он вышел один, Дэвид не знал. Зачем? И этого он не знал. Она осталась там, в доме, и он сейчас же туда вернётся. Дэвид обернулся. Дом стоял на прежнем месте. Но дорожка обрывалась, не доходя до дома.
— Что это? О, ужас!
Дэвид в два прыжка преодолел десяток шагов дорожки и упёрся в невидимую преграду. Тогда он закричал. Это был крик боли, крик безвыходности, крик отчаяния.
— Она там. Она там, — тупо повторял он, силясь сделать шаг по направлению к дому. Но нет. Что делать?
Внезапное мерцание света вывело Дэвида из оцепенения. Становилось то светло, то темно; сперва небо окрашивалось чёрным, затем рассветало. Однако ни одно из светил не обозначало свой ход на небосклоне. Что это означало? Ведь должно же было быть какое-нибудь объяснение!
Дэвид понял, что дорожка обрывается в такой же пустоте, что была кругом. До неё нельзя дотронуться, туда нельзя шагнуть.
Он стал рвать на себе одежду и бросать в пропасть, возникшую перед ним. Похоже, это препятствие было создано исключительно для живой материи. Одежда перелетала сквозь преграду и исчезала.
Но вот, наконец, мерцание прекратилось. Сколько времени оно продолжалось? Дэвид слишком многого не знал.
И вдруг дорожка сомкнулась. Со всех ног, не чувствуя себя от пережитого волнения, он бросился туда, к ней. Вбежав по ступенькам, он приоткрыл дверь её квартиры. Дэвид увидел много незнакомых людей. Они не обращали на него никакого внимания. Он подходил к ним. Они отворачивались от него или просто не замечали.
И тут он не выдержал.
— Милая. Любовь моя. Отзовись. Где ты? — голос сорвался, слёзы выступили на глазах.
Ему никто не ответил.
Дэвид пошёл по комнатам. В одной из них он наткнулся на женщину, стоявшую неподвижно спиной к нему.
Чувствуя дрожь в ногах, он несмело приблизился к ней. Женщина обернулась. Это была Она.
Он смотрел на неё, на изменившиеся черты лица. Но всё же ещё те, те самые, родные, любимые.
Она смотрела на него. А, может, через него. Потом она отвернулась, прошла по направлению к двери в соседнюю комнату.