Возвращение Апостолов
Шрифт:
— Мой друг, не увлекайтесь, — одёрнул его приятель, разоблачённый немногим ранее, и рассказчик мигом опустил голову.
— Теперь вы, сударь, — г-н Стэбли решил сделать так, чтобы справедливость до конца восторжествовала, и со значением выдержал паузу. — Ваши холёные руки, — снова начал он. — (При этих словах высокий мушкетёр с красивыми чертами лица немедленно спрятал за спину предмет всеобщего внимания.) — похоже, давно не держали шпаги.
Глаза человека, задетого за живое, гневно сверкнули. Но он сдержал себя и, улыбнувшись, с напускным сожалением заявил:
— Увы, с ней я редко разлучаюсь. Мы практически не можем жить друг без друга. Я уж подумываю: не жениться ли мне на ней.
Последней жертвой господина Стэбли
— Итак, господа, все четверо с сегодняшнего дня могут забыть, что они назывались мушкетёрами.
— Но это несправедливо!
— Мы отстаивали святость мундира!
— Защищали честь короля!
— Это не разговор, — перебил лейтенант. — Впрочем, — задумчиво добавил он, — если вы так желаете, то докажите, что способны не только обнажать шпагу, но и отвечать за свои поступки, — г-н Стэбли внимательно оглядел всех четверых; мушкетёры молчали. — Вы извинитесь за совершённые убийства перед графом Ларошем — доверенным лицом Его Высокопреосвященства, а уж он решит, что с вами делать дальше.
Г-н Стэбли повернулся к двери, и вскоре его быстрые шаги затихли во дворе казармы.
— Вот так влипли, — протянул мушкетёр-гигант, опускаясь на стул.
— Чего это вы, ребятки, — к нашим мушкетёрам приближалась недоволь-ная парочка. — Всегда выделяетесь из всех, бросаете на нас тень. Так можно и…
— Интересно, какая сегодня погода?.. — толстяк грозно приподнялся.
Парочка без промедления удалилась на безопасное расстояние.
— И всё же нам придётся пойти извиняться перед слугами кардинала, — рассудил обладатель холёных рук.
— Ни за что! — отозвался Рэди, зло топнув ногой.
— Не горячись, — одёрнул его флегматичный. — Пойми, бывают в жизни ситуации, когда приходится…
— Забыть о чувстве долга?! — вскричал Рэди, решительно не понимая, за что они должны извиняться.
— Я тоже не согласен, — буркнул толстяк, в очередной раз делая попытку встать со стула.
— Друзья, вы забываете, что мы уже не играем парами в карты, — заметил прежний напарник обладателя короткой стрижки. — Кроме того, у нас ещё есть время. Давайте же не будем ссориться по пустякам.
— Пожалуй, право, — мушкетёры приободрились.
Действительно. За два-три дня ничто принципиально не могло измениться. Господин Стэбли, будучи человеком импульсивным, всегда забегал вперёд — и к этому привыкли — рассуждая о последующих событиях так, словно они уже произошли. Взять хотя бы то, что граф Ларош находился в столице, а дорога до неё — если даже принять во внимание горячее желание короля, раздосадованного незадавшейся охотой, сорваться с места — займёт день пути. А значит, ещё долгое время всё будет оставаться по-прежнему.
Входная дверь распахнулась. На этот раз за ней возникла фигура посыльного. Хмуро оглядевшись по сторонам, он сказал начальственным голосом:
— Атос, Портос, Арамис, д'Артаньян, — на выход. На вас возложена организация немедленного возвращения частей в столицу. Это приказ короля.
Приятели переглянулись. Насколько они понимали, данный приказ не мог последовать после их отставки. Господин Стэбли в последний раз определённо перегнул палку, выдавая желаемое за действительное.
От прежних разногласий не осталось и следа. Все четверо направились к двери, и Рэди, не услышав своего настоящего имени, вдруг понял, что теперь надо играть новую роль — роль д'Артаньяна, под маской которого он известен здесь (об этом и предупреждал его незнакомец).
— Может быть, стоит переодеться, — предложил Портос, не на шутку испугавшись за предстоящее явление войскам
— Пошли, — угрюмо заключил Атос тоном, не допускающим возражений.
Арамис неопределённо повёл плечом, однако вышел на улицу.
д'Артаньян, ни слова не говоря, проследовал за ними.
86. Северный Кавказ
Ущербная луна лениво ползла по ночному небосклону, оставляя в облаках размытый гусеничный след. Сонная, едва освободившаяся от снега земля, дышала сыростью. Над долинами гулял свежий степной ветер. Скудно посеребрённое звёздами, южное небо с любопытством разглядывало одинокую фигуру человека, расположившегося на ночлег в двух шагах от излучины горной реки. По всей видимости, выбившийся из сил, он уснул неожиданно для самого себя. Рядом валялась лопата, норовя вот-вот сползти в свежевырытую яму — на дне её, на чёрной земле между валунами вились змеиные кольца. К берегу бурной реки, кривой черкесской саблей рассекавшей долину, течение прибило вырванные с корнем грабы и тисы. Покрытый частоколом древесных стволов и ветвей, обрывистый берег являл собой стену неприступной крепости — кручеными рогами горных баранов, копытами быстроногих серн и бивнями мамонтов он встречал теперь всякую тварь, отважившуюся приблизиться со стороны запада. Правый пологий берег был полной противоположностью отвесному левому — похоже, река, вылетая из-за поворота, попросту не видела его и обрушивала всю свою неприкрытую злость на бесхитростного старшего брата. Дальше начиналась равнина, и большие чёрные птицы кружили там в поисках добычи. Место, послужившее приютом для человека, выглядело (и было на самом деле) неприступным отовсюду. Пятачок, составляющий в диаметре неполную милю, ограничивали поросшие лесом выступы гор. Здесь не было потаённых троп, проложенных от ущелья к ущелью, не было мест для водопоя, где бы всадник-джигит мог утолить жажду или напоить коня, не было ничего. Хотя, нет. Теперь здесь появилась эта чёртова яма.
Дэвид — а это определённо был он — спал в неудобной позе на животе в Богом забытом уголке Северного Кавказа. На расстоянии вытянутой руки от него лежал золотой планшет формы портсигара. Верхнюю часть планшета венчал ряд световых индикаторов, один из которых загадочно подмигивал Джеффри зелёным глазом. Крылья южной ночи висели над Дэвидом, унося его лёгкий челнок сновидений в море звуков — из эха сошедших лавин, пения ветра, пересвиста птиц и голоса далёкой грозы рождалась музыка — торжественная и печальная. Но вот фальшивая нота нарушила гармонию, небрежно спугнула ночных фей, спихнув с воздушных качелей. Дэвид вздрогнул, перевернулся вверх лицом, — на зубах хрустнули крупинки песка, — дотянувшись до планшета, отключил сигнал будильника. Вот и подошли к концу его вторые сутки на Земле.
Джеффри взял в руки золотой планшет, поднял крышку. На дисплее молниеносно появилось трёхмерное цветное изображение земного шара, совершающего вращение относительно оси, проходящей через северный и южный полюса. То здесь, то там вспыхивали зелёные искры, под ними загорались и исчезали затейливые названия и цифры. Дэвид сразу по прибытии ознакомился с файлом-инструкцией и знал, что это были координаты местоположения так называемых затерянных городов Друидов. Когда перед его глазами мелькнула табличка с надписью «Стонжедж», космодесантник от удивления открыл рот. Так называлась его школа космофлота. Неужели он учился на руинах великого города? Красный крестик, перечеркнувший название, означал, что древняя площадь либо разрушена, либо там не осталось камня на камне. Ах, да. Ведь им рассказывали на семинаре, как реликвии были перенесены в музей под куполом, во избежание дальнейших разрушений. Но там они, вероятно, уже не могли играть своей роли. Жёстко привязанные к пересечениям магнитных линий планет, священные камни городов Друидов, по мнению учёного Обо, при переносе на новое место теряли свою силу.