Возвращение Черноснежки
Шрифт:
– Арр…
Харуюки поспешно засеменил ногами, обходя застывшего синего себя спереди.
Ну да, они говорили минут пять (где-то 0.3 секунды реального времени); кулак Араи успел преодолеть немалое расстояние. До контакта с круглой щекой Харуюки оставалось меньше 50 сантиметров.
Лицо Араи было искажено жестоким упоением; трудно было поверить, что оно собрано из кадров, которые делают скрытые в потолке Общественные камеры.
Чему это он радуется? …Да нет, ему есть чему радоваться. Его кулак направляется в меня, а я беспомощно стою с пустой физиономией – никчемный тип в натуральную величину.
Эта мрачная мысль пронеслась в сознании Харуюки; он повернулся к Черноснежке.
– …Эмм, а это «ускорение» – сколько оно длится?
– Теоретически – сколько угодно. Однако в программе «Брэйн Бёрст» установлено ограничение; твое ускорение может длиться не больше тридцати минут субъективного времени – это примерно одна и восемь десятых реальной секунды.
От этих спокойных слов Черноснежки глаза розового поросенка, аватара Харуюки, вылезли из орбит. Если реальный он будет сидеть неподвижно целых две секунды, кулак Араи пройдет оставшиеся сантиметры и постепенно вмажется ему в нос.
– …Меня же изобьют! – выкрикнул Харуюки; в его воображении возникла картина его собственного тела, медленно взлетающего в воздух. Однако Черноснежка лишь весело рассмеялась и ответила:
– А, не волнуйся. Конечно, ты можешь выйти из ускоренного состояния в любой момент.
– О, о… вот как. Значит, я могу вернуться в реальность и успеть уклониться от удара…
– Легко. Хи-хи, это самое легкое для понимания применение «ускорения». В ситуациях, когда требуется скорость реакции, которой твое физическое тело не обладает, ты можешь спокойно все обдумать, а потом отменить «ускорение» и сделать все, что надо.
Все как она говорила: до сих пор он не мог уклоняться, когда его колотили, потому что от страха не мог анализировать траектории ударов Араи и тем более уклоняться от них, но сейчас, в ускоренном состоянии, он все отчетливо понимал.
После отмены «ускорения» надо сдвинуться влево. Всего 15 сантиметров будет достаточно. Харуюки сглотнул, пока эта мысль впитывалась ему в голову, и вопросительно глянул на Черноснежку в ожидании, что она скажет ему команду отмены.
Однако, прежде чем он спросил, черная красавица произнесла нечто немыслимое.
– Однако ты не уклоняйся. Позволь ему посметь ударить тебя, Харуюки-кун.
– Уда-…
Пятачок Харуюки задрожал, и он выкрикнул:
– Ни, ни за что! Это больно.
– Чему?
– Что?.. В к-каком смысле «чему»?..
– Я спрашиваю, больно будет твоему телу или душе?
Улыбка исчезла с лица аватара Черноснежки. Не дожидаясь ответа Харуюки, она, цокая каблучками, подошла и встала прямо перед ним.
Черноснежка была на полметра выше, чем поросячье тельце Харуюки; но она наклонилась и взглянула ему в глаза почти в упор. Харуюки стоял как истукан, у него перехватило дыхание.
– Тебя ведь не впервые избивает ученик по фамилии Арая.
– Д… да.
Несомненно, Харуюки не хотел, чтобы она узнала об издевательствах над ним; так почему же он кивнул?
– Однако до сих пор он не был наказан, и этому есть две причины. Первая – разумеется, то, что ты это все покорно принимаешь. А вторая – то, что насилие и вымогательство со стороны Араи удивительным образом всякий раз происходят вне поля зрения Общественных камер.
Ну да – били Харуюки всегда либо на крыше, за трубой котельной, либо за школой, либо еще в других местах, куда ученики обычно не ходят. Однако это все было не для того, чтобы держаться подальше от посторонних глаз, а чтобы избегать камер.
С непонятным выражением лица Черноснежка выпрямилась.
– К сожалению, во вторых и третьих классах тоже попадаются люди наподобие этого типа. У них есть нечто вроде сети, там они обмениваются всякой всячиной, например незаконными программами, которые информируют их о зонах действия Общественных камер. Они и хвоста не покажут в зоне камер… даже этому новенькому уже должны были ясно сказать.
Ледяной взгляд Черноснежки вновь обратился на синего Араю, потом она странно спокойным голосом продолжила:
– Но все-таки он еще ребенок. Я спровоцировала его, и он потерял голову и применил насилие здесь, где всюду камеры. Послушай, Харуюки-кун, это твой шанс. Увернуться от этого удара будет легко, но тогда Арая придет в себя и просто уйдет. И с ним уйдет шанс дать ему то, чего он заслуживает.
…И тогда Арая снова будет над ним измываться. Он отомстит, и по сравнению с этим все, что было раньше, покажется игрой – такое Харуюки мог представить себе с легкостью. Содрогнувшись, Харуюки взглянул на реального себя и на приближающийся кулак Араи.
Эта костлявая правая рука тверда как камень; получить этой рукой по лицу очень больно, так что плакать хочется. За последние полгода Харуюки испытывал эту боль чаще, чем ему бы хотелось. Однако –
На самом деле болело не физическое тело – болела душа. Это его гордость разрывали в клочья.
– …Мм.
Харуюки нерешительно спросил Черноснежку:
– Если я буду правильно пользоваться «Брэйн Бёрстом», я смогу победить этого типа в драке?
Красивое лицо Черноснежки бесстрастно смотрело прямо на него.
– …Ты победишь. Сейчас твоя сила намного больше, чем у неускоренных людей, – сила «Бёрст-линкера». Ты можешь нанести ему столько ударов, сколько захочешь, и при этом не пропустить ни одного – если таково твое желание.
Мое желание. Как же можно такого не желать?
Изящно уклониться от всех каратэшных ударов Араи, заставить его выглядеть хуже свиньи. Разбить ему нос, выбить передние зубы, все до единого, а он пусть плачет, умоляет, стоя на коленях, рвет на себе свои красивые золотые волосы.