Возвращение домой
Шрифт:
– Нет, не это!.. – Виктор отшатнулся, отступил на шаг, отвернулся, скрывая лицо. Какое-то время он молчал, устало ссутулясь, засунув руки в боковые карманы брюк. А Глория смотрела на него, не мигая и почти не дыша, боясь пропустить его ответные слова, увидеть реакцию на услышанное. Она попыталась «услышать» его мысли, узнать, что он думает, но в голове не появлялось ничего дельного, связного – одни малопонятные обрывки мыслей… Бесполезное дело, что-то пытаться понять! Виктор и сам не знал, что и думать!
– А как же генетическая несовместимость? – хрипло прошептал он, глянув на Глорию через плечо.
– Да, об этом в первую очередь я и хотела рассказать тебе, – ответила она,
Она стояла, склонив голову и стиснув руки, покусывала костяшки пальцев. И Виктор, глядя на неё, понял: боится! Глория и правду боялась чего-то. Ответных слов? Неизвестных последствий?
Он стоял, не шевелясь и понимая только одно: поможет ей только искренний рассказ. Вдвоём, вместе, они справятся со всеми неприятностями. Вот только молчание и вид Глории с каждой минутой пугали Виктора всё больше своей недосказанностью, тяжестью того груза, что лежал теперь на плечах Глории, давил на нее неотвратимо… «Какая же она маленькая!!!»
– Ну? – выдохнул Виктор, наконец, зная, что только своей решительностью и настойчивостью сможет придать ей сил, заставить её говорить.
– Помнишь, как-то я говорила про то, что смогла вывести новый вид орхидей, – начала Глория откуда-то издалека о том, чего Виктор совсем не ожидал услышать. Он чуть качнулся вперёд с пяток на носочки, вскинул голову, хватанув воздух губами: вот-вот заговорит, перебьёт с таким трудом начатый рассказ. Но Глория остановила его еле заметным взмахом раскрытой ладони. Голос её стал твёрже, сильнее. – Нет, подожди! Выслушай меня с начала и до конца! Я смогла скрестить такие растения, которые несовместимы генетически. Раньше это было невозможно. И полученный гибрид вполне жизнеспособен. – Глория чуть перевела дух, – Я не знаю, как мне это удалось! Наверное, Гаргата права: дилетантам везёт… Иногда. Может, это какая-то доля процента, если говорить о теории вероятности. Свет видит! Я вычленяла несхожие части из цепочек ДНК, изучала хромосомы… Да я и сама мало что в этом понимаю! – воскликнула она в отчаянии, с мольбой глядя на Виктора. – Мне просто повезло! Моими руками правила судьба! Все, кто знает об этом случае, удивляется до сих пор. Им занимается теперь весь отдел… Вик, я сделала открытие, – Глория немного помолчала. – И я… я поторопилась воспользоваться им, – Глория опустила голову, закрыв лицо руками, всё тело её дрожало, как от рыданий, но голос при этом оставался твёрдым. – Я повторила весь этот опыт в той же последовательности, но с нашими половыми клетками. Даже первые две неудачи меня не остановили… Результат третьей пробы растёт у меня внутри…
Глория замолчала, не в состоянии больше продолжать свой рассказ, но рук с лица не убрала. Виктор неслышно подошёл к ней и молча, но ободряюще обнял за плечи.
– Ну и что? Что в этом такого страшного? – спросил он мягко и очень тихо. Глория подняла на него огромные, наполненные слезами глаза и, улыбнувшись всё той же виноватой улыбкой, прошептала:
– Прости меня, Вик, прости, если сможешь…
– О чём ты?!! – он коротко рассмеялся в ответ, коснувшись губами её волос у виска. – Какие там «прости»? Хватит!
– Я не сказала тебе обо всём раньше, – продолжала Глория. – Не спросила твоего согласия… Сама по себе… Как ополоумевшая, вцепилась в эту идею… Ничего перед собой не видя… И вообще, как это всё глупо, по-детски… – Она ткнулась лбом Виктору в плечо, ещё раз и ещё, как будто пыталась разбить себе голову. Он отстранил от себя девушку, придерживая одной рукой, а другой – стал вытирать слёзы с её лица. Глория стояла, покорная и слабая, казалось, она разом лишилась сил и стояла на ногах только благодаря его поддержке. – Но это ещё не всё, совсем не всё, – прошептала Глория, не открывая глаз. – Я даже боюсь представить, какого монстра я, возможно, вынашиваю внутри себя…
Рука Виктора, придерживающая её за плечо, при этих словах сжалась, стиснула до боли в костях – Глория невольно застонала, открыв глаза, и встретила, – как холодом обожглась – синеву его пронзительного, наполненного болью взгляда.
– Прости, Вик… – вырвалось само собой.
Виктор, опомнившись, убрал руку, но не отстранился, просто прижался к ней всем телом, положив подбородок ей на плечо. Глория ощущала немое отчаяние и тупую непроходящую боль в этом его движении, в самом прикосновении, в его взгляде, глядящем куда-то за спину, в пустоту, но при этом таком осязаемо холодном и опустошённом. Но и не говорить она не могла, хотя последние слова были самыми трудными и жёсткими для обоих:
– Я не делала себе ультрадиагностику: почему-то боюсь этого, – Глория зябко повела плечами. – Чувствую, что будет мальчик. Другого мне и не надо. Я согласна на урода и на чудовище, – Виктор не шелохнулся, он как будто даже дышать перестал. – Хотя, если б он развивался с отклонениями, моё тело не дало бы ему родиться. Он рассосался бы в первый же месяц или произошёл бы выкидыш… – Глория говорила об этом просто, как о чём-то уже давно решённом или привычном для её понимания. – Да, это мутант… И это моя вина! Моя вина во всём, но я так решила… Конечно, всё может отразиться только на умственных способностях, при благополучном исходе. Я не прошу тебя ни о чём, Вик! Ты уедешь почти за два месяца до его рождения. Хотя… Нет! – Глория, вспомнив о чём-то, резко дёрнулась всем телом. – У меня будет одна маленькая просьба к тебе, Вик… Выбери ему имя!
Виктор отшатнулся, с ужасом посмотрел на Глорию:
– По-моему, у тебя тихое помешательство. Это какой-то тихий бред…
– Когда ты уедешь, я буду вспоминать о тебе, глядя на нашего с тобой малыша, – продолжала Глория с какой-то странной неподвижной улыбкой на губах. – Только выбери ему имя сам…
– Опомнись! – крикнул вдруг Виктор, встряхивая девушку за плечи.
– У нас такая традиция: отец даёт имя сыну, а мать – дочери… – прошептала Глория, так, будто и не слышала его крика.
– Да замолчи же ты! – Он снова её встряхнул, заставляя замолчать, а потом прижал к себе, к груди, со всей силы, будто боясь отдать кому-то своё самое дорогое в мире сокровище. Глория молчала, даже не шевелилась, и он не сразу понял, что она плачет. Понял только, когда что-то горячее капнуло ему на грудь между ключицами и, обжигая, скользнуло вниз, за ворот рубашки.
– Я боюсь, Вик, боюсь того, что будет, – прошептала Глория сквозь слёзы. Она говорила что-то ещё, но он ничего не понимал из-за рыданий, срывающих её голос. И сам говорил какую-то малопонятную чепуху в ответ, одновременно гладя Глорию по голове, по плечам, по спине, с единственной мыслью: успокоить.
* * *
Криолитовое покрытие, отсвечивающее фиолетово-чёрным, пружинило под ногами. Здание Космопорта приближалось с каждым шагом, нарастало огромной, заслоняющей свет громадой. Оно ещё строилось – куча техники, стройматериалов, людей в спецодежде – и при этом было самым высоким зданием на планете. «Просторный зал ожидания, эскалаторные дорожки, бар, игорный зал и ресторан. Гостиница со всеми удобствами здесь же! И всё в одном комплексе, под одной крышей!» Так описывали его в рекламных проспектах эмиграционной службы.