Возвращение грифона
Шрифт:
— Они! Это они! Снимите их сейчас же!
— Кто — они? — недовольно и подозрительно спросила Маргарита. В ее глазах я уже опустился до уровня фокусника-афериста и совершенно вышел из доверия.
— Серьги! Они с изумрудами? Снимите их сейчас же! Вынесите из комнаты! Они блокируют мои заклинания, я знаю, я вспомнил.
— Уверены? — недоверчиво спросила женщина, но все-таки сняла серьги. Затем взяла их в руку и, подойдя к дверям, просто выбросила их за порог.
— Ложитесь. Теперь все будет нормально, — приказал я.
Женщина покорно легла, и я заново
Маргарита вскочила с постели, не стесняясь нас с Машей, сорвала с себя халат и бросилась к огромному зеркалу, практически во всю стену, отражавшему комнату и ее стройную, девическую фигуру с торчащей вперед молодой грудью.
Тогда она заплакала навзрыд, схватившись за голову, раскачиваясь, как статуя античной обнаженной девушки.
Мы с Машей перепугались, кинулись к ней, стали успокаивать, расспрашивать, что с ней случилось, и она, видимо, расслабившись от стресса, от переживания, от долго сдерживаемой, зажатой в себе боли, выдала:
— Мой-то не спит со мной уже год! Секретарш дерет да комсомольских активисток! Кобель гребаный! Говорит, на себя погляди, я еще молодой мужик, а ты? Говорит, и чего тебе надо — все есть, в золоте ешь-спишь, чем ты недовольна?! Хрена мужского захотела? Так заведи себе хахаля — только чтобы я не знал, узнаю — прибью! Сволочь такая! А я ничего не могу сделать! Если он не хочет меня, что я поделаю?!
— Теперь вы красотка, — улыбнулась Маша, — секретаршам до вас, как до Москвы пешком. Теперь он вас точно из постели не выпустит.
— Только нужен ли он мне теперь? — зло усмехнулась Маргарита. — Мне кого-нибудь помоложе надо. С этой старой сволочью спать — после его трипперных активисток? Гадина… теперь он меня будет упрашивать, чтобы я ему дала! Спасибо, Ванечка! Вы — гений! — Маргарита обняла меня за шею и, прижавшись всем телом, поцеловала прямо в губы.
Маша потом сказала, что было желание просто оттащить бабенцию от меня за волосенки — поцелуй был совсем не материнский и заходил за границы простой благодарности пациентки к своему лекарю. Больше это было похоже на ласки двух любовников…
После того как из дебелой матроны я сделал молоденькую красотку, жизнь наша закрутилась, мелькая, как в калейдоскопе. Мы так же принимали людей со всего города и даже страны — сообщили адрес тем, кто ждал нас в очереди у старого Машиного дома, но теперь в числе наших посетителей были и ВИПы. В основном женщины, но были и мужчины — их я подлечивал, кстати, избавляя и от вредных привычек — многие из них были алкоголиками. А уж пристрастие к курению было у каждого первого. «Наследие войны, — как пояснил один из клиентов. — Когда покуришь, есть не так хочется…»
Люди, что к нам приходили, были разными — как и раньше. Бедные, богатые, молодые и старые — все, кто был безнадежно болен. Поток людей казался нескончаемым, бесконечным, как вселенная.
— Вань, так что ты думаешь по поводу моего превращения? — со страхом и волнением спросила Маша.
— Мутация, чего же еще. Какая-то мутация. Похоже, что общение со мной заразно, а?
— Это что, ты меня заразил колдовством, как венерической болезнью? — рассмеялась Маша. — А что, за то время, что я с тобой сплю, ты меня так накачал генетическим материалом, что волей-неволей я переняла часть твоей магии. Вместе с семенем. Похоже, что я мутирую.
— И чего тебе не нравится? Теперь ты — смерть мужикам! Они у твоих ног будут просто штабелями укладываться. Когда я уйду, ты сможешь найти себе нужного мужчину — просто пальцем поманишь, и он прибежит к тебе, задрав штаны. Если, конечно, на нем не будет изумруда в том или ином виде. Кстати, никому не говори о свойствах изумрудов. Нам это совсем ни к чему, понимаешь?
— Понимаю, — согласно кивнула Маша, — а насчет «прибежит» — прибежит-то прибежит, но ведь я буду знать, что это магия и что он меня не любит…
— И что? Мало ли семей живут без любви, да еще лучше всех. Детей делают, внуков воспитывают. Кроме того, кто тебе сказал, что не будет любви? Ты молодая, красивая, тебя и без магии полюбят, гарантия!
— Не надо мне любви, — печально усмехнулась Маша, — есть у меня любовь. Одна. И другой не будет. Ладно, не будем о грустном. Ты не против, если я еще попробую магии нимфы? Ну так… слегка. Очень уж мне понравилось!
И мы попробовали.
Дни тянулись за днями. Начинались они стандартно — с девяти утра и до трех часов дня я принимал больных. Лечил все — от тяжелой пневмонии до рака, от заикания до алкоголизма и табакокурения. Они оставляли какие-то деньги — я даже не интересовался — какие. Ведала финансами Маша. Часто мы отказывались, не брали плату, видя, что люди отрывают от себя последнее. Ни к чему нам эти копейки.
Основной заработок шел не от этих несчастных. Основное нам давали богатые люди — элита этого города — власть имущие, и все, кто имел деньги — ученые, актеры, музыканты, и… цеховики, подпольные миллионеры и всякая такая шушера. Вот с них мы уже брали втридорога. Начали с десяти тысяч рублей, а под конец брали по пятьдесят тысяч и больше — за одно омоложение.
Наш капитал нарастал, как на дрожжах. Мы обросли связями — с власть имущих денег не брали, главное — знакомства. Какой бы ты ни был богатый, если у тебя нет нужных связей — в этом мире ничего не купишь. Ни колбасы, ни автомобиля. Ездили мы уже на «Волге», шикарной, белоснежной. Маша любила водить машину — она лихо срезала повороты и разгонялась так, что я ругался и требовал от нее притормозить. Я-то в катастрофе еще и выживу — если, конечно, башку не оторвет, но вот она да ребенок могут пострадать.