Возвращение к любви
Шрифт:
— Как можно так думать! — обиделся Стэника. — Нашел я одну, эге-ге! — У него загорелись глаза, словно он увидел перед собой будущую невесту. Он наклонился к Мирче, посмотрел по сторонам — не подслушивает ли кто? — и шепнул: — Женюсь на Тинке Урсаке. Ну, товарищ Костика, что скажете?
Мирча широко раскрыл глаза: Тинка… Икона!.. Икона чертова!
Не везет ему, но чтобы уж так — это слишком! Неужто и Тинка бросит его?..
Постоял он, подумал и тут же составил план. Если ему и придется потерять Тинку — Стэника никогда не бросал слов на ветер, — то надо
Он заплатил за выпитое, пожелал Стэнике успеха и отправился прямо к Тинке.
На этот раз Мирча вошел не постучав, как к себе домой. Увидя его, Тинка поспешила задернуть занавески. Экран телевизора был закрыт полосатым полотенцем, словно Тинка боялась, чтобы снова не появился вчерашний диктор.
Одета она была в прозрачную зеленую блузку из нейлона, сквозь которую просвечивалась ее белая полная грудь, а узкая юбка тесно облегала бедра. «Ну, дьяволица, прямо как переспелый, готовый лопнуть арбуз! — восхитился Мирча. — Ничего, отведаю и я этого арбуза, дядя Стэника, будь спокоен!»
Плюхнулся на диван, Тинка подсела к нему, он гладил ее волосы, щеки, обнял и грустно зашептал, что пришел конец их любви, что они увидятся лишь через год, если не позже, — он идет прямо от прокурора, завтра или послезавтра его заберут. Приукрасив немного свою беседу с Фабианом, Костика, вздохнув, закончил:
— Только ты могла бы помочь мне, Тинкуца!
— Чем же, Костика? — озабоченно спросила она. Он уже не был ей чужим. Она с радостью помогла бы ему, но не знала как!..
— Знаю я одного влиятельного человека, который очень привязан к тебе, — смиренно сказал Мирча. — Если бы ты попросила его…
Тинка пристально посмотрела на него, стараясь понять, кого он имеет в виду.
— Говори, Костика!
— Сходила бы ты к Моге…
Костика, прищурившись, посмотрел на Тинку: если она выполнит его просьбу, то Мога у него в руках! И тогда посмотрим еще, как прокурор выйдет сухим из воды.
— К Максиму Дмитриевичу? — удивленно спросила Тинка. — Что же мне делать у него? — продолжала она, хотя инстинктивно чувствовала, на что намекает Костика.
— Ты скажешь ему, что встретила Кристину, убитую горем, узнала от нее о несчастье, которое меня ждет, скажешь ему, что тебе жаль моих детишек… Ну, ты же сообразительная женщина, знаешь, как подойти к нему по-хорошему…
— Так… так… по-хорошему… — Тинка задумалась, как бы прикидывая, как лучше выполнить просьбу Мирчи. — Как же мне по-хорошему обойтись с ним, Костика? — вдруг спросила она. — Так, как ты со мной обошелся?..
Костика прикинулся дурачком:
— А как я поступил с тобой, Тинкуца? Я знаю, что ты нравишься моему посаженому, и он послушается тебя…
— Послушается, говоришь? — Глаза Тинки метали молнии. — А почему ты не пошлешь к нему Кристину? — Тинка едва сдерживала гнев. — Она помоложе меня, покрасивее!.. Тебе жаль ее? А меня тебе не жаль? Словно чужая тебе… Вот зачем ты ходишь ко мне, свалился, как снег на голову!
Костика опешил. Он никак не ожидал, что она возмутится. «Чего не сделаешь
— Зря ты, Тинкуца, — пытался увещевать ее Мирча. — Я пришел к тебе потому, что ты мне нравишься. Сама знаешь, сколько раз стучался я в твои двери…
— Сказки, Костика, сказки! — огорченно сказала Тинка.
Костика не понял, что она имеет в виду: то ли не верит его словам, то ли мимолетное счастье было как сказка, — было и нет его…
— Ну, что ж, пойду я… — неуверенным голосом сказал он.
— Вот так, Костика! — продолжала она. — Если мне захочется пойти к Максиму Дмитриевичу, я и сама найду его… Только сейчас никто мне не нужен. А на тебя, если только посмеешь еще раз прийти, спущу собак!..
«Решительно все в Стэнкуце сошли с ума, если даже Тинка выгнала меня», — с тоской думал Мирча. Он шагал посреди улицы как в бреду и чувствовал себя одиноким, отвергнутым всем селом. Ни доброго слова, ни сочувственного взгляда ниоткуда.
Он шел опустив голову, ничего не видя и не слыша. Впервые горькая боль тревожила его душу.
«Я спущу на тебя собак!..» — Мирча даже услышал их злое рычанье…
Он поднял голову, словно хотел увидеть, с какой стороны набросится на него злой пес, и обмер. Прямо на него шла полуторка, груженная бетонными столбами для шпалер. Мирча отлично понимал, что надо отскочить в сторону, но не мог пошевельнуться. Он стоял как загипнотизированный, только грустная улыбка застыла на его лице.
Резкий скрип тормозов заставил его закрыть глаза. Он почувствовал, как что-то задело его. «Сейчас задавит» — совершенно ясная мысль молнией мелькнула у него в голове.
— Мало вам, что ли, тротуара, товарищ Мирча? — испуганный голос раздался в его ушах, и он открыл глаза.
За его спиной, метрах в двух, встал грузовик. Правые колеса его еще крутились на самом краю канавы, а на асфальте отпечатались два черных следа. Машина чуть не задела его.
Бледный водитель, у которого нервно подергивалось лицо, прокричал из кабины:
— Я чуть не сел за решетку из-за вас! Вам что, жизнь надоела? — Он все еще не мог прийти в себя. — С другим я поговорил бы иначе! — добавил он и тронул машину.
Поплелся дальше и Мирча. «Чудно!.. Меня чуть не задавили, и опять я один виноват!.. Всегда я один во всем виноват!..»
— Конечно, тяжело, когда человек берется за дело, которое ему не по душе, — говорил Антип Назар в ту самую минуту, когда Фабиан входил в кабинет Моги. — Тут нужно обладать высокой дисциплиной духа и ясной головой…
— Рад вас видеть, Антип Леонтьевич, — Фабиан горячо пожал ему руку, затем оглядел присутствующих.
Что-то произошло между ними или так показалось? Все сидели в каком-то напряжении — и Мога в своем кресле, и Назар за углом стола, что-то черкая на листке бумаги, Лянка стоял, опершись руками о спинку стула… У окна Симион Лунгу — председатель сельсовета — внимательно рассматривал свою шапку, словно она была не его, а чужая.