Возвращение к себе

Власов Владимир Г.

– Мне, конечно, учить вас не надо, – сказал он после некоторого молчания, – вы и так на этой работе собаку съели. Сами понимаете, что всё это значит. К тому же, я и сам не верю, что из окна вашего кабинета мог вывалиться человек. Но, сами понимаете, мы не можем отмахнуться от свидетельств людей просто так. Когда поступил нам первый звонок, мы вначале посчитали его за шутку. Но потом нам стали звонить другие люди, и все они утверждали, что человек выпал из управы с третьего этажа из вашего кабинета. Сейчас мы проводим внутреннее расследование. Мы опросили уже тринадцать человек, свидетелей. И все они утверждают, что видели из разных мест, как человек падал их вашего окна.

– И куда же он делся? – спросил его Сергей Андреевич.

– В этом-то и кроется тайна, – сказал озадаченно начальник. –

Все видели, как человек падал, но никто не видел, как он упал, и куда после этого делся. Нужно сказать, что под вашими окнами на газоне растёт довольно высокая трава. Но я сам полагаю, что не мог же он затеряться в этой траве. Ведь человек не какая-то букашка. Мы уже осмотрели место под вашим окном, но не нашли ни примятой травы, ни следов от тела. Управлять своим телом в полёте человек, конечно, может на большой высоте, как это делают парашютисты, но спланировать с такой высоты невозможно, гравитация его тут же придавит к земле, каким бы он не был лёгким. Нас удивляет, как, падая, он мог переместиться в другое место или раствориться в полёте. Так куда он делся?

Начальник посмотрел на нас с Сергеем Андреевичем вопросительно.

– Вы нас об этом спрашиваете?! – воскликнул Сергей Андреевич. – Мы не видели никакого человека, и уж тем более не видели, как он вываливается из окна.

Сказав это, Сергей Андреевич посмотрел на меня многозначительно.

– Это правда? – спросил начальник, устремив на меня свой проницательный взгляд.

Я пожал плечами, не зная, что ответить. С одной стороны, мой товарищ по кабинету отрицал всякую встречу с бомжем, и если бы я признался, что видел его, то дело оказалось бы ещё более запутанным, тем более никому не было известно, куда он делся. С другой стороны, я так был ошарашен всем случившимся со мной утром, что уже сомневался в истинности моих ощущений. Посмотрев на потолок, я не обнаружил там моего шара, с которым пришёл на работу.

– Так как? – спросил меня начальник, стараясь добиться внятного ответа.

– Я тоже ничего не видел, – соврал я.

– Значит, вы ничего не видели, – подытожил начальник, подозрительно глядя на нас, – тем более странно это слышать мне от вас. А вот многие люди в коридоре, ожидающие своей очереди к вам, подтвердили тот факт, что к вам заходил один мужчина, но от вас он не вышел. И у вас в кабинете его нет. Не могли же вы его спрятать в шкафу среди бумаг.

Он окинул взглядом кабинет и, кашлянув, заметил:

– В такой тесноте вряд ли можно спрятать где-то человека. Так как нам к этому отнестись?

Мы молчали.

– Как к заговору? – молвил он и затянулся сигаретным дымом.

Я почувствовал, как от сигаретного дыма у меня начинает болеть голова.

– Вы считаете, что мы – заговорщики? – обиженно спросил его Сергей Андреевич.

– Не вы, а все они, – сказал начальник, мотнув рукой с сигаретой в сторону коридора. – Народ всегда мечтает скомпрометировать власть. В этом своём желании он единодушен. А как же иначе, на кого он может ещё перекладывать все свои грехи и ошибки. Ну, конечно же, на власть. Если народ живёт плохо и бедно, то виновата власть. Если он погряз в пьянстве, лени и разврате, то виновата опять власть. Если он по уши сидит в грязи, тоже власть виновата. Кого ещё винить? Ни себя же. Мы для них как козлы отпущения, как красная тряпка, которая постоянно дразнит быка. Всегда они нас так принимали, и всегда будут нас так принимать. А почему?

Мы смотрели на начальника, боясь произнести слово.

– Да потому что они возложили на нас всю ответственность за свою жизнь. Они нас ненавидят потому, что мы пытаемся решить их проблемы, правда, не всегда успешно. Но мы стараемся это делать изо всех сил. А они что делают? Они ждут, когда мы всё разжуем и положим им в рот. Мы у них вместо няньки. Всегда заботимся, чтобы народ был обут, одет, накормлен. А вместо благодарности, слышим от него одну ругань, и ничего больше. Обидно. До слёз обидно за такую неблагодарность. Они делают из нас не слуг, а настоящих рабов. Как же с ними выстраивать служебные отношения? Мы стараемся вникнуть в их дела, разобраться во всех деталях, подстроить нашу организацию под решение их насущных проблем. Нам это с трудом удается, потому что у народа постоянно меняются потребности.

Сегодня он хочет одного, а завтра – совсем другого. Сегодня ему хочется жареной луны, а завтра – звёзд с небес. Как его всем этим накормить? Как за всем уследить? Ведь сегодня они желают одного, а завтра носы воротят в другую сторону и требуют уже совсем другого. Как угодить им? Вот и возникает такое положение дел, при котором они всегда недовольны, дуются на нас, стараются нас опорочить. Подстраивают разные провокации, а потом обвиняют нас во всех смертных грехах. Мы и так всегда на стреме, в состоянии вечной готовности к неприятностям, не спим ночами, боимся быть застигнутыми врасплох. А тут происходит такое среди бела дня. И все свидетели дают показания против вас. Они считают, что кто-то из вас выбросил надоедливого посетителя из окна, а так, как по их убежденности, у нас царит дух корпоративности, где рука руку моет, и где ворон ворону глаз не выклюет, то всё у нас в порядке, ни к чему не подкопаешься. Всё, как они говорят, шито-крыто. Кто-то из вас сбрасывает просителя с третьего этажа, и тут же внизу другой кто-то из нас прячет тело, да так, что уже никто не может найти концов. Полная безнаказанность и покрывало непроницаемости, как считают они. Это они такое говорят на улицах о нас с вами. Сейчас этот случай раздут до вселенского размера. Сейчас все будут говорить об этом постоянно. Уже и пресса оживилась. Этим стервятникам только и подавай жаренное. Они падки на трупы как вороны на падаль. Уже говорят об этом происшествии как о деле чрезвычайной важности. Под угрозой наша профессиональная этика. А мне кажется, что это дело – сплошная провокация, в котором задействован весь этот народ. Ну, допустим, если даже бы произошел такой случай, так неужели бы вы не рассказали мне обо всём этом честно?

Воротников опять вперил в нас свой пристальный взгляд.

– Ну, конечно же, мы рассказали бы вам обо всём в первую очередь, – Сергей Андреевич опять принял стойку защиты.

– Я так и думал, – успокоился начальник, – такого происшествия не может быть в мире, потому что оно не реально. Как так могло случиться, чтобы произошло выпадение из окна, и не осталось никаких следов? Нет, такое практически невозможно. А мы вынуждены в страхе метаться по зданию, объясняться с ними, доказывая, что мы не верблюды, не волки и не шакалы. Как это вам нравится?

Воротников затушил окурок сигареты о столешницу Сергея Андреевича и бросил его в мусорную корзину. Затем он расслабил узел галстука на тесном воротничке рубашки. Расстегнув верхнюю пуговицу, он достал из кармана носовой платок и вытер им толстую потную шею.

– Так что будем делать? – спросил он.

Мы оба пожали плечами и не произнесли ни слова.

– Придётся отменить сегодняшний приём, – сказал он, – я сейчас выйду к народу и объявлю им, что сегодня приём окончен. А вы оба оставайтесь в кабинете до окончания внутреннего расследования, и напишите мне обо всём этом докладную записку.

– О чём писать-то? – спросил Сергей Андреевич и поморщился.

– Напишите о том, что здесь произошло. А если ничего не произошло, то так и напишите. Если бы эта полнейшая нелепица случилась бы в действительности, то мир бы перевернулся. Но в доказательство того, что этого не может быть, и что мы ещё не совсем рехнулись, нужно отразить ваше мнение, чтобы свидетельствовать против этой глупости. Нам всем, как я думаю, предстоит ещё долгое разбирательство. Чем больше будет раздуваться эта невероятная история, тем больше она может приобрести черты реальности, если мы не положим ей решительный конец. Уж поверьте мне, старому администратору. Нашему народу палец в рот не клади, откусят в мгновение ока. Именно так из мухи делают слона.

– Но если нет даже мухи? – спросил его Сергей Андреевич.

– Тогда слона делают из воздуха. Всё это очень неприятно для нас.

Воротников выглянул в коридор и тут же быстро захлопнул дверь.

– Просителей набилось в коридор как арбузных семечек, яблоку некуда упасть. Все о чём-то говорят, что-то взволнованно обсуждают.

Мы с Сергеем Андреевичем с тревогой слышали ропот толпы в коридоре, похожий на беспрерывный гул.

– Затаитесь как мышки, – сказал Воротников, – и головы не высовывайте в коридор. А я пойду, разберусь, узнаю, что там происходит.