Возвращение к звездам: фантастика и эвология
Шрифт:
Человеческое сознание (мое во всяком случае) не способно воспринимать исторический континуум иначе, чем через Текущую Реальность и совокупность ее Теней. Иными словами, мы видим лишь одну проекцию каждого исторического события. Фактом существования обладает только само событие, но мы, по-видимому, обречены жить внутри проекции.
Суть вышесказанного проста. Мир «Полдня…», мир, где к концу 90-х годов освоена Солнечная система, конструируются прямоточные фотонолеты и завершается процесс мирового объединения, — это точно такая же проекция, как и наш мир с пьяницей президентом и полной победой товарно-денежных отношений над разумом. Просто кто-то когда-то, выйдя из комнаты, открыл не ту дверь…
В Текущей
Наверное, тем, кто в состоянии покинуть «пещеру теней» и воспринять вероятностное «пространство событий» целиком, это не покажется трагедией.
Карапетян А.:
…Вообще-то грустно, господа товарищи. Потому что миры упомянутого автора нужно было назвать: тяжкий путь познания, но так уже назвали однажды — и совсем не то. А можно бы еще и вот как: дудочка крысолова. Потому что мы послушно прошли за нею через рай коммунизма, по чистилищу его, и забрели потом в ад да и остались там, в аду все пути открыты. Дальше — уже сами. Но лично я хочу продолжения. Я не приучен ходить сам. Я хочу знать, что дальше!
Только крысолова уже нет, и учеников не оставил. Учил, да не тому. Хвалил, да лукаво. Вот она, дудочка, — никто поднять не может. Обидно.
Часть III
«Дружба мушкетеров при живых королях»
«Кто хозяином здесь? Напоил бы вином…»
(Нетрадиционное исследование итогов Второй и Третьей мировых [115]
115
Статья написана весной 1998 года, по различным причинам она долго не была опубликована, хотя обсуждалась на ряде литературных и политологических семинаров. Предлагаемая, несколько сокращенная, версия вошла в качестве «Эпилога второго, фантастического» в книгу С. и Е. Переслегиных «Тихоокеанская премьера», названную авторами «документальным фантастическим романом».
Нужно быть очень большим параноиком, чтобы искать ежика на вершине елки.
Политическую катастрофу конца 1980—начала 1990-х годов (распад Варшавского договора, разрушение Советской империи, переход европейской цивилизации в монокультурную американскую фазу) принято считать естественным следствием экономических несообразностей и политических девиаций социализма. Проиграли потому, что не могли не проиграть. Потому что коммунистическое варварство обязано было уступить буржуазной демократической свободе. Историческая необходимость. В смысле — психоисторическая.
«Нападете вы или нет, используете целый флот или одну эскадру, объявите войну или атакуете без предупреждения — в любом случае вы потерпите поражение» [116] .
И все-таки?
Я прекрасно сознаю всю слабость бывшей империи, помню про летаргию ее политических предводителей и интеллектуальную недостаточность предводителей военных. Однако
«…позволю себе отнести
116
Азимов А. «Основание». М.: Центр-полиграф, 2004.
117
Там же.
В конечном счете исход конфликтов такого уровня, как межцивилизационные или межкультурные, лишь в самую последнюю очередь определяется экономикой и в предпоследнюю — стратегическими и политическими талантами власть имущих. Они всегда — полные идиоты. Эволюционно закрепленная психоисторическая необходимость, по-видимому. Войны выигрываются и проигрываются «внизу»: в столкновениях (не обязательно вооруженных) конкретных людей, вооруженных менталитетом своей культуры и исповедующих ее ценности.
Оперативная информация: Брюс Стерлинг и Чарльз Браун
26 сентября 1997 г. «Странник», Всероссийский конгресс фантастики. Пресс- конференция трех приглашенных американцев — Роберта Шекли, Брюса Стерлинга и Чарльза Брауна.
Шекли, этакий «гуру» из шестидесятых годов, был ироничен, парадоксален и миролюбив, как его рассказы. Есть что-то общее между ним и Борисом Натановичем Стругацким. Аристократизм, наверное. Тот истинный, который не бросается в глаза. «…С высоты моего происхождения не видно никакой разницы даже между королем и вами». Они — с их подчеркнутым уважением ко всем людям данной планеты вне зависимости от того, с какой стороны периметра те живут, — были вне игры.
Стерлинг, истинно современный американец «компьютерного поколения», приехал интеллектуально развлекаться. Сейчас ему представилась великолепная возможность сыграть спарринг: один на одиннадцать.
С интересом и страхом я смотрел, как в мирной респектабельной пресс-конференции употребляются приемы «оборонной магии», которые у нас в стране приберегаются для самых ответственных словесных поединков. В жизни не видел такого виртуозного владения приемами психологической агрессии. И это — с переводчиком, когда 20–25 % ментальной энергии теряется, по определению, на процедуре трансляции.
Не будь я диалектиком, нацепил бы защитное заклинание и переключил бы «локатор» на сканирование. Впрочем, постепенно разовый страх сменился у меня глубоким ужасом.
Двумя годами раньше мне случилось побывать в Италии, и я долго не мог забыть ощущение полнейшей психологической безопасности, которое было у меня в этой стране. Мы с рождения привыкли к формализму «боя всех против всех». Жизнь учила не расслабляться, «ловить» внутренним взглядом угрозу впереди и за спиной, быть готовым ответить, если вдруг «сельва спросит».
Там, в Италии, меня поражало отсутствие у людей включенных внутренних локаторов. Они не ждали угрозы. Они не были мобилизованы. Потому нам среди них было легко, а их наше присутствие стесняло и подсознательно пугало. Ночью на окраине Рима мы наткнулись на компашку подвыпившей молодежи, высыпавшей из ночного бара. Ситуация понятная и знакомая: радар на сопровождение, определение самого слабого и самого опасного, выработка тактики боя, адреналин на предбоевой режим, сближаемся обычной туристской разболтанной походкой, глазеем по окрестностям и ждем. Они испугались! Девчонки, подумав, юркнули обратно в бар, парни перевалили на другую сторону улицы. «Заводиться» им явно расхотелось: в конце концов до них дошло, что численного превосходства всего лишь три к одному явно недостаточно…