Возвращение миледи

Серова Марина Сергеевна

– Так это же одно лицо! – воскликнул Сомов.

– Вот именно! Зоя Федоровна рвала и метала из-за того, что ее сын, как она выразилась, спутался со Светланой Юрьевной. Эти ее настроения полностью совпадали с базаровскими, потому что появление в жизни Игоря Николаевича этой женщины путало все его планы. Ну, Зоя Федоровна! Расскажите, как дело было! – попросила я.

Дроздова некоторое время подавленно молчала, а потом сказала:

– Я же как лучше хотела!

– Это мы уже проходили! – гневно крикнул Игорь Николаевич и потребовал: –

Говори, что вы сделали?

– Да... Витюша сказал мне, что подозревает, что Светка Игорю изменяет... – пролепетала Зоя Федоровна. – Вот он предложил в этой квартире видеокамеру установить... Говорил, что ему за друга очень обидно... Вот я ему ключи и дала... А он, оказывается... – И Дроздова разрыдалась.

– А он со своим другом, подельником, сообщником... Словом, еще с одним подонком устроил вот эту фотосессию! – Я кивнула на снимок. – Потом он отнес эти фотографии Зое Федоровне, и уж та постаралась! Хваталась небось за сердце, плакала и в конце концов взвинтила вас, Игорь Николаевич, так, что вы выместили все это на ни в чем не повинном человеке! – с горечью сказала я.

Дроздов кинулся к матери, схватил ее за плечи и заорал:

– Смотри мне в лицо! В глаза мне посмотри! – Но она только еще глубже втягивала голову в плечи и заходилась в рыданиях. – Не прощу тебе этого! – орал он. – Слышишь? Никогда не прощу! Умирать буду, не прощу!

Он оставил мать в покое и заметался по комнате, расшвыривая все на своем пути.

– Ну, вы, Игорь Николаевич, тоже хороши! – остудила я его праведный гнев. – Зачем же было Светлане Юрьевне эти снимки в лицо бросать? Из дому выгонять, хотя вы знали, что идти ей некуда? Да вы хотя бы выслушали ее. Сколько раз она вам звонила и просила встретиться, чтобы все объяснить. А вы? Характер свой показывали? Он у вас отцовский! Бешеный! Да только проявляли вы его не в отношении матери, которая вашу жизнь через коленку ломала. На это у вас мужества не хватало. А вот против любящей вас женщины – сколько угодно.

– Знал я, что ты, мать, дура, но чтобы такая!.. – Сомов покачал головой, а потом повернулся к сыну: – Прости меня, Игорь! Это я один во всем виноват! Надо мне было раньше нашу семью в свои руки взять, да я ее, – он кивнул на жену, – жалел! Думал, пусть на старости лет потешится, поживет, как ей хочется, в полном достатке и довольстве! Вот и дожалелся! Наворопятила ты дел! Да таких, что теперь и не знаю, как и расхлебывать буду! А придется! – И спросил меня: – Значит, говоришь, Витьку на трое суток задержали?

– Пока задержали, – подтвердила я. – Но при хорошем адвокате...

– Будет ему хороший адвокат, – зловеще усмехнулся Сомов.

– Да, Зоя Федоровна! – продолжила я. – Дарья, конечно, стерва редкая, но я с ней полностью согласна в том, что вы уже достаточно натворили! Неужели вы еще не поняли, что сломали жизнь сыну? Это из-за вас Игорь Николаевич безотцовщиной рос? А теперь такая же судьба и вашего внука ждет? – бросила

я «бомбу».

На секунду все растерялись, а потом чуть ли не хором спросили:

– Какого внука?

– А вот этого! – ответила я. – Которого Светлана Юрьевна родила!

С этими словами я достала из сумки и положила на стол фотографию очаровательного смугленького, черноволосого и очень похожего на Игоря Николаевича мальчика, который сидел в кроватке, радостно улыбался и с интересом таращился в объектив.

– Я пересняла ее из органайзера Погодиной, где она лежала рядом с вашей, Игорь Николаевич. И сходство такое, что ошибки быть не может! – уверенно заявила я.

– Господи! – воскликнула Зоя Федоровна. – Ну, вылитый Игорек в детстве! Да ты мой маленький! Ты же мой сладенький! Ты же мое солнышко! – засюсюкала она.

Побледневший Дроздов бросился к матери и вырвал фото из ее рук.

– Сын! – прошептал он, и его губы задрожали, потом он с трудом глотнул, взял себя в руки и решительно произнес: – Ну, все! Я еду к Светлане в Пензу! – Он повернулся и пошел к двери.

– Она сказала, что и вы, и Тарасов теперь уже навсегда перевернутая страница в ее жизни. Она вас на порог не пустит! – воскликнула я.

– Пустит! – заявил Дроздов. – Она меня любит.

– А вы случайно не забыли, что официально женаты? – невинно спросила я. – Случись что с вами, ваша наследница – Тамара! Вот уж Базаровы порадуются нежданно-негаданно свалившемуся наследству!

– Не беспокойся! – нехорошо усмехнулся Сомов. – Не до радости им теперь будет! С Тамаркой сегодня же разведем! А завтра утром в Пензу поедем! Все вместе поедем! – сказал он. – Слышала, Зоя?

– Так Светлана меня не простит! Она со мной не то что разговаривать не будет, она на меня и не посмотрит даже! – промямлила та.

– А ты постарайся, чтобы простила! – настойчиво сказал Николай Петрович. – Надо будет – на колени встанешь! Поняла меня? – угрожающе спросил он, и Зоя Федоровна испуганно закивала. – Кончилась твоя власть!

– Ну, если ко мне вопросов больше нет и претензий тоже, то с вас, Игорь Николаевич, еще тысяча долларов, – сказала я и объяснила: – Это за оперативность, не относящиеся к основному делу расследования, которые я попутно провела, и вещдоки, часть из которых я вам уже отдала, а оставшееся – вот. – С этими словами я достала из сумки карту памяти и протянула ее Дроздову.

– Что это? – спросил он, с удивлением глядя на нее.

– Карта памяти из фотоаппарата, которым Базаров снимал Светлану Юрьевну и своего сообщника. Он ее спрятал под погоном на парадной форме, но внял моим убеждениям, – усмехнулась я, – и сказал, где ее искать.

Дроздов схватил карту памяти и начал ломать ее на мелкие кусочки, яростно говоря при этом:

– В ногах валяться буду! Ковриком ей под ноги лягу! Под дверью ее квартиры ночевать буду! Под окнами жить устроюсь, пока она меня не простит!