Возвращение с Западного фронта (сборник)
Шрифт:
– Ты поднимешься со мной? – спросила она.
– Конечно.
Я проводил ее в квартиру, потом спустился вниз, чтобы вместе с шофером принести чемоданы. Когда я вернулся, Пат все еще стояла в передней. Она разговаривала с подполковником фон Гаке и его женой.
Мы вошли в ее комнату. Был светлый ранний вечер. На столе стояла ваза с красными розами. Пат подошла к окну и выглянула на улицу. Потом она обернулась ко мне:
– Сколько мы были в отъезде, Робби?
– Ровно восемнадцать дней.
– Восемнадцать
– И мне. Но так бывает всегда, когда выберешься куда-нибудь из города.
Она покачала головой:
– Нет, я не об этом…
Она отворила дверь на балкон и вышла. Там стоял белый шезлонг. Притянув его к себе, она молча посмотрела на него.
В комнату она вернулась с изменившимся лицом и потемневшими глазами.
– Посмотри, какие розы, – сказал я. – Их прислал Кестер. Вот его визитная карточка.
Пат взяла карточку и положила на стол. Она смотрела на розы, и я понял, что она их почти не замечает и все еще думает о шезлонге. Ей казалось, что она уже избавилась от него, а теперь он, возможно, должен был снова стать частью ее жизни.
Я не стал ей мешать и больше ничего не сказал. Не стоило отвлекать ее. Она сама должна была справиться со своим настроением, и мне казалось, что ей это легче именно теперь, когда я рядом. Слова были бесполезны. В лучшем случае она бы успокоилась ненадолго, но потом все эти мысли прорвались бы снова, и, быть может, гораздо мучительнее.
Она постояла около стола, опираясь на него и опустив голову. Потом посмотрела на меня. Я молчал. Она медленно обошла вокруг стола и положила мне руки на плечи.
– Дружище мой, – сказал я.
Она прислонилась ко мне. Я обнял ее:
– А теперь возьмемся за дело.
Она кивнула и откинула волосы назад.
– Просто что-то нашло на меня… на минутку…
– Конечно.
Постучали в дверь. Горничная вкатила чайный столик.
– Вот это хорошо, – сказала Пат.
– Хочешь чаю? – спросил я.
– Нет, кофе, хорошего, крепкого кофе.
Я побыл с ней еще полчаса. Потом ее охватила усталость. Это было видно по глазам.
– Тебе надо немного поспать, – предложил я.
– А ты?
– Я пойду домой и тоже вздремну. Через два часа зайду за тобой, пойдем ужинать.
– Ты устал? – спросила она с сомнением.
– Немного. В поезде было жарко. Мне еще надо будет заглянуть в мастерскую.
Больше она ни о чем не спрашивала. Она изнемогала от усталости. Я уложил ее в постель и укрыл. Она мгновенно уснула. Я поставил около нее розы и визитную карточку Кестера, чтобы ей было о чем думать, когда проснется. Потом я ушел.
По пути я остановился у телефона-автомата. Я решил сразу же переговорить с Жаффе. Звонить из дому было трудно: в пансионе любили подслушивать.
Я снял трубку и назвал
– Говорит Локамп, – сказал я, откашливаясь. – Мы сегодня вернулись. Вот уже час, как мы в городе.
– Вы приехали на машине? – спросил Жаффе.
– Нет, поездом.
– Так… Ну, как дела?
– Хороши, – сказал я.
Он помолчал немного.
– Завтра я зайду к фрейлейн Хольман. В одиннадцать часов утра. Вы сможете ей передать?
– Нет, – сказал я. – Я не хотел бы, чтобы она знала о моем разговоре с вами. Она, вероятно, сама позвонит завтра. Может быть, вы ей тогда и скажете.
– Хорошо. Сделаем так. Я скажу ей.
Я механически отодвинул в сторону толстую захватанную телефонную книгу. Она лежала на небольшой деревянной полочке. Стенка над ней была испещрена телефонными номерами, записанными карандашом.
– Можно мне зайти к вам завтра днем? – спросил я.
Жаффе не ответил.
– Я хотел бы узнать, как она.
– Завтра я вам еще ничего не смогу ответить, – сказал Жаффе. – Надо понаблюдать за ней по крайней мере в течение недели. Я сам извещу вас.
– Спасибо. – Я никак не мог оторвать глаз от полочки. Кто-то нарисовал на ней толстую девочку в большой соломенной шляпе. Тут же было написано: «Элла дура!»
– Нужны ли ей теперь какие-нибудь специальные процедуры? – спросил я.
– Это я увижу завтра. Но мне кажется, что дома ей обеспечен неплохой уход.
– Не знаю. Я слышал, что ее соседи собираются на той неделе уехать. Тогда она останется вдвоем с горничной.
– Вот как? Ладно, завтра поговорю с ней и об этом.
Я снова закрыл рисунок на полочке телефонной книгой.
– Вы думаете, что она… что может повториться такой припадок?
Жаффе чуть помедлил с ответом.
– Конечно, это возможно, – сказал он, – но маловероятно. Скажу вам точнее, когда подробно осмотрю ее. Я вам позвоню.
– Да, спасибо.
Я повесил трубку. Выйдя из будки, я постоял еще немного на улице. Было пыльно и душно. Потом я пошел домой.
В дверях я столкнулся с фрау Залевски. Она вылетела из комнаты фрау Бендер, как пушечное ядро. Увидев меня, она остановилась:
– Что, уже приехали?
– Как видите. Ничего нового?
– Ничего. Почты никакой… А фрау Бендер выехала.
– Вот как? Почему же?
Фрау Залевски уперлась руками в бедра:
– Потому что везде есть негодяи. Она отправилась в христианский дом призрения, прихватив с собой кошку и капитал в целых двадцать шесть марок.
Она рассказала, что приют, в котором фрау Бендер ухаживала за младенцами, обанкротился. Священник, возглавлявший его, занялся биржевыми спекуляциями и погорел на них. Фрау Бендер уволили, не выплатив ей жалованья за два месяца.