Возвращение странницы

Вентворт Патриция

Фрэнк Эббот присвистнул.

– Мисс Донкастер умеет обращаться с револьвером?

– Думаю, да. Мистер Донкастер любил стрелять в мишень. Мисс Софи говорит, он превратил жизнь дочерей в мучение, а соседей изводил шумом и прочими неудобствами.

– И тем не менее это не доказательства, – мрачно подхватил Фрэнк Эббот. – Послушайте, мы проверили жителей домов, выходящих на луг. Что делала мисс Донкастер вечером во вторник? – Он перелистал записную книжку. – Вот. Пенникотт, Донкастеры. Служанка на кухне – ничего не слышала, не выходила из дому. Больная сестра наверху, в задней комнате – радио включено, – ничего не слышала. Мисс Донкастер – сидела с сестрой,

не считая пяти минут где-то между половиной десятого и десятью, когда она пошла к почтовому ящику напротив домика священника, опустить письмо – точное время установить невозможно, она утверждает, что около десяти, – никого не видела, ничего не слышала. И все. Что касается возможности, таковая имелась. А мотив? Вполне возможно, тоже. Страстное обожание Гитлера могло внушить мисс Донкастер желание сотрудничать с нацистами. Вроде бы не очень-то вероятно, но мисс Донкастер не одна такая. Не знаю, чем они подкупают людей, но факт остается фактом. Не было ли еще чего-нибудь? Личной вражды с Харшем? Не наступал ли он ей на любимую мозоль?

– Я ничего такого не слышала. Впрочем, не так уж трудно оскорбить мисс Донкастер.

Фрэнк рассмеялся.

– Еще мягко сказано!

Глава 39

Миссис Моттрам позвонила в дверь Пенникотт-коттедж. В домике священника она бы просто открыла дверь и громко позвала, но обе мисс Донкастер твердо придерживались так называемых «норм цивилизованного общества». И потом, зачем их раздражать? Они настолько легко обижались, притом зачастую помимо воли окружающих, что даже не было удовольствия дразниться. И потом, бедные старушки, ну и жизнь они вели! Год за годом, без всяких событий – просто сохнешь и киснешь. Сердце миссис Моттрам, мягкое как масло, искренне жалело Мэри Энн и Люси Эллис. Какими бы грубыми и ядовитыми ни были мисс Донкастер, она неизменно навещала соседок, принося то свежее яйцо, то капустный лист, полный малины, то яркий и совершенно неуместный журнал из числа тех, которыми заваливали ее знакомые летчики. Сейчас Ида держала под мышкой именно такой журнал, с цветной фотографией на обложке. Там красовалась девица в крохотном пунцовом купальнике, которая собиралась нырнуть вниз головой в ярко-синее море.

Когда пожилая служанка открыла дверь, миссис Моттрам весело побежала наверх, с особым удовольствием ощущая себя молодой и полной сил. Мисс Мэри Энн сидела одна, в тусклой комнате, заваленной всяким барахлом. Воздух был мертвый, застоявшийся. Обрадовавшись перспективе иметь дело только с одной мисс Донкастер, миссис Моттрам пожала руку мисс Мэри Энн, почувствовала, как выскользнули из ее ладони холодные вялые пальцы, и увидела, как бесцветный взгляд неодобрительно скользнул по желтому джемперу, ярко-синим просторным брюкам и фотографии девушки в купальнике.

– Люси Эллен вышла, – ворчливо произнесла мисс Мэри Энн. – И, честное слово, я не понимаю, куда она ходит – утром, днем, вечером, пока не измучится. А главное, понятии не имею, что она делает. Говорит, что ходит за покупками, но где в Борне ходить за покупками? Разве что за открытками к миссис Буш, наверное. Она ездит в Марбери каждую неделю. Что она там делает, хотела бы я знать. Наверное, просто бродит по городу и рассматривает витрины, а потом пьет чай в «Баране» и возвращается домой.

Хриплый жалобный голос наводил на мысль о прокисшей патоке.

Ида Моттрам решила, что это слишком печально, чтобы выразить словами, поэтому села на коврик перед гаснущим огнем в камине и принялась ворошить его палочкой.

– Не

удивительно, что вы замерзли, – сказала она. – Сейчас я все приведу в порядок. В некоторых вещах я такая глупая, но с огнем умею управляться здорово. Вы только подождите.

– Люси Эллен не любит, чтобы кто-то другой возился с камином.

– Но ведь она не может помочь, когда ее нет дома, не правда ли? Смотрите, как хорошо получилось!

Она подвинула одно полено вперед, наклонила другое, подула на рдеющие угли, и пламя с шумом взвилось. Озаренная отблесками огня, миссис Моттрам принялась рассказывать мисс Мэри Энн, как Банти встретилась со шмелем.

– Она принесла его на руке, чтобы я погладила!

– Боже, какая глупая! Конечно, он ее ужалил?

Ида хихикнула.

– А вот и нет, она ему понравилась. Но я заставила Банти посадить шмеля обратно на розу. Она страшно расстроилась, потому что хотела взять его с собой в постельку. Какая прелесть, правда?

Мисс Мэри Энн фыркнула. Она ни в малейшей степени не интересовалась шмелями и Банти Моттрам. Больше всего ей хотелось знать, действительно ли Гарт Олбени и Дженис Мид обручились, причем выяснить это раньше Люси Эллен. Вот в какую игру, молчаливо и с обидой, она всегда играла против сестры. Пускай она была прикована к кушетке, а Люси Эллен расхаживала повсюду и собирала новости – даже ездила в Марбери и пила чай в «Баране»! – но иногда именно Мэри Энн одерживала верх. И если она разузнает первой про Гарта и Дженис, Люси Эллен придется проглотить пилюлю. Ида Моттрам, возможно, что-нибудь знает…

Она начала задавать вопросы, постепенно подводя к теме, медленно сужая круг, подбираясь ближе и ближе. В этом искусстве мисс Мэри Энн достигла совершенства, и Ида не могла с ней тягаться. Поскольку той, по сути, было нечего скрывать, она говорила совершенно откровенно. Да-да, она думает, что молодые люди любят друг друга, почему бы и нет? Разве это не замечательно?

– И мисс Софи обрадовалась бы… как вы считаете, мисс Мэри Энн?

– Если у молодого человека серьезные намерения, – отозвалась та мрачно.

Ида захихикала.

– Сейчас ни у кого нет намерений… времена меняются. Люди просто идут и женятся.

Она оглянулась в поисках чего-нибудь, чтобы прикрыть лицо от жара. Огонь прямо-таки пылал, а кожа у Иды была нежная. Чувствуя, как горит левая щека, она потянулась к маленькому столику рядом с кушеткой мисс Мэри Эн и наугад взяла листок бумаги из кучи, лежавшей на нижней полке. Перевернув его, миссис Моттрам обнаружила садовый каталог. На обложке красовались изображения яблок, груш, слив, малины, крыжовника и черной смородины, по меньшей мере вдвое крупнее и намного ярче, чем в жизни. Она уже собиралась спросить: «О, вы собираетесь посадить фруктовые деревья?» – когда мисс Мэри Энн заметила, что молодые люди, которые служат в армии, известны склонностью к флирту и что, несомненно, мать Гарта Олбени в юности отличалась «поспешностью».

Подходящий момент прошел. Ида, с каталогом в руке, заслонила лицо и стала слушать скандальное повествование о том, как покойная миссис Олбени поцеловала отца Гарта под омелой на рождественской вечеринке в домике священника – «а тогда они еще даже не обручились, так что сами судите, какая она была».

Ида, сидя на пятках, перелистывала каталог. Она слушала мисс Мэри Энн, как слушают нечто уже неоднократно слышанное и неважное. Она переворачивала страницы: красная смородина размером с шестипенсовик, бобы длиной в фут, страница с надорванным краем и список яблоневых сортов. Яблоневые сорта…