Возвращение: Тень души
Шрифт:
Она помнила, что привезла с собой женщину, съежившуюся почти до размеров ребенка. Изможденное, опустошенное лицо, искаженное агонией и неослабевающим ужасом, казалось абстрактным наброском уродливой старухи. Ее кожа имела болезненно серый оттенок, а пучков тонких волос, свисающих, будто морские водоросли, едва хватало, чтобы прикрыть голову. Весь ее облик кричал: она была рабыней — от оков, сжимающих ей запястья, и чуть прикрытой наготы, до испещренного шрамами, окровавленного тела и босых ног в коростах. Елена даже не могла сообразить,
Сейчас Елена видела перед собой женщину, которой было, возможно, чуть за тридцать. Ее худощавое, привлекательное лицо, наделенное аристократичными чертами, отличалось волевым, прямым носом и темными, проницательными глазами, дивные брови изогнулись подобно крыльям летящей птицы. Она отдыхала в кресле, положив ноги на специальную скамеечку, и медленно расчесывала волосы — темные, с редкими вкраплениями седины, придававшей выражение достоинства даже ее простому домашнему халату глубокого синего цвета. На ее лице, дополняя образ, виднелись морщинки, но главным было охватывающее тебя острое чувство нежности к ней, вероятно, из-за немного округлившегося живота, на котором сейчас покоилась ее рука. Когда она бережно положила туда руку, лицо ее расцвело, вся она буквально засияла изнутри. На мгновение Елена подумала, что, должно быть, это жена доктора или его домработница. Ей не терпелось спросить, жива ли еще несчастная, умирающая рабыня Ульма? Тут она заметила то, что складки темно-синего халата совершенно не могли утаить: отблеск железного браслета. Эта худощавая таинственная аристократичная женщина и была Ульмой.
Доктор сотворил чудо.
Целитель, как он сам себя называл. Очевидно, что, как и Деймон, он мог исцелять раны. Ни один человек, замученный и исполосованный хлыстом, как Ульма, не мог так быстро приблизиться к выздоровлению без вмешательства мощной магии. Попытка просто соединить в правильных местах и зашить окровавленное месиво, что привела Елена, определенно была бы безуспешной, вот почему доктор Меггар исцелил ее. Елена никогда не бывала в ситуациях, подобных этой, но вспомнила о хороших манерах, воспитанных в ней, как во всякой уроженке Виржинии.
— Очень рада нашей встрече, мэм. Я Елена, — сказала она и протянула руку.
Расческа упала на стул. Женщина устремилась вперед и завладела обеими руками Елены. Эти пронзительные темные глаза, казалось, пожирали лицо Елены.
— Ты… это ты, — сказала она, и затем, скинув со скамеечки обутые в тапочки ноги, опустилась перед Еленой на колени.
— О, нет, мэм! Пожалуйста! Уверена, доктор велел Вам отдыхать. Лучше присядьте.
— Но это именно ты!
По неведомым причинам женщине было необходимо подтверждение. И Елена готова была сделать что угодно, чтобы успокоить ее.
— Это я, — сказала Елена. — А теперь, мне кажется, вы должны снова сесть.
Повиновение было незамедлительным, и все же был своего рода радостный свет во всем, что делала
— Посмотри на меня! Дорогой серафим, богиня, Стражница, кем бы ты ни была, посмотри на меня! После трех лет жизни подобно животному, я снова стала человеком благодаря тебе! Ты пришла, словно сияющий ангел и встала между мной и плетью.
Ульма начала всхлипывать, но это были слезы радости. Ее глаза осмотрели Еленино лицо, задержавшись на шраме на скуле.
— Ты не Стражница; у них магические способности, защищающие их, и они никогда не вмешиваются. За три года они никогда не вмешивались. Я видела все моих друзей, таких же рабов, как и я, которым доставалось от его кнута и гнева.
Она потрясла головой, будто была неспособна физически выговорить имя Дрозне.
— Мне так жаль, так жаль… — бормотала Елена. Она оглянулась и увидела, что Бонни и Мередит были точно также поражены.
— Это не важно. Я слышала, что ваш друг убил его на улице.
— Это я ей рассказала об этом, — гордо сказала Лакшми. Никто не заметил, как она вошла в комнату.
— Мой друг? — нерешительно спросила Елена. — Ну, он не мой… То есть, он и я… Мы…
— Он наш хозяин, — резко сказала Мередит из-за спины Елены.
Ульма все еще смотрела на Елену с любовью в ее глазах.
— Каждый день я буду молиться за то, чтобы твоя душа вознеслась отсюда.
Елена была удивлена.
— Души могут возноситься отсюда?
— Конечно. Раскаяние и благие деяния помогут достичь этого, и те, кто молится за других, я думаю, тоже всегда учитываются.
— Ты определенно говоришь не как рабыня, — рассуждала Елена.
Она старалась придумать способ преподнести это деликатно, но смутилась, ее нога болела, и ее эмоции были в смятении.
— Ты не кажешься — ну, в общем, не схожа с моими представлениями о рабах, — сказала она. — Или я просто глупа?
Она могла видеть слезы на глазах Ульмы.
— О, Боже! Пожалуйста, забудьте о том, что я спросила. Пожалуйста…
— Нет! Нет никого, кому бы я охотнее рассказала. Если ты захочешь послушать о том, как я так низко пала, — Ульма ждала, смотря на Елену. Было ясно, что меньше всего Елена хотела приказывать Ульме.
Елена посмотрела на Мередит и Бонни. Она больше не слышала криков с улицы, и совершенно точно здание не было в огне. К счастью, в тот момент доктор Меггар снова поинтересовался:
— Все друг с другом познакомились? — спросил он, и брови его разошлись на разные уровни — одна вверх, другая вниз. В его руках была бутылка с остатками «Черной Магии».
— Да, — сказала Елена, — но мне интересно: мы не должны попытаться покинуть дом или что-то вроде этого.
— Очевидно, там была толпа…