Возвращение: Тьма наступает (Сумерки)
Шрифт:
Люди-деревья отклонились назад.
Лицо Бонни исказила страшная мука.
Елена должна была поймать Мисао. Она должна была получить двойной лисий ключ, чтобы освободить Стефана, а рассказать о том, где он спрятан, могли только Мисао и Шиничи. Она подняла глаза и заметила, что небо чуть посветлело с тех пор, как она смотрела на него в последний раз, — оно было уже не кромешно-черным, а с сероватыми разводами, — но никакой помощи оттуда не предвиделось. Потом она посмотрела вниз. Мисао стала спускаться чуть-чуть быстрее. Если Елена сейчас ее упустит... Стефан был ее возлюбленным. Но Бонни... Бонни была ее подругой. Подругой детства...
И тут она поняла, что ей делать.
Дамон дрался с Шиничи — вернее, пытался драться.
Вот только Шиничи все время оказывался в сантиметре от того места, куда бил кулак Дамона. А вот кулаки самого Шиничи крепко били прямо в цель, и лицо Дамона уже превратилось в кровавую маску.
— Бей деревом! — визгливо заорала Мисао. Ее манера лепетать по-детски куда-то исчезла. — Все мужики придурки, думаете только о кулаках!
Шиничи одной рукой выломал деревянную колонну, подпиравшую крышу, продемонстрировав свою подлинную силу. Дамон ослепительно улыбнулся. Елена поняла — он предвкушал то, что сейчас произойдет, и ему было наплевать на то, что щепки могут нанести ему множество мелких ранок.
Именно тогда, в самый разгар, Елена крикнула:
— Дамон! Посмотри вниз! Бонни!
До этого, казалось, ничто не могло отвлечь Дамона — он решил во что бы то ни стало узнать, где его брат, или убить Шиничи в попытках выяснить это.
Но теперь, к легкому удивлению Елены, Дамон немедленно повернул голову. Он посмотрел вниз.
— Клетку! — крикнул Шиничи. — Сделайте мне клетку.
Со всех сторон потянулись ветки деревьев, они пытались отрезать Шиничи вместе с Дамоном от внешнего мира, изолировать их.
Люди-деревья отклонились назад еще больше. Бонни больше не могла терпеть — она закричала.
— Видишь? — засмеялся Шиничи. — Все твои друзья будут мучиться перед смертью как она — а то и сильнее. Мы заберем вас всех, одного за другим!
Вот тут-то Дамон, похоже, окончательно потерял голову. Он стал двигаться как ртуть, как вспышка пламени, как зверь, рефлексы которого были намного быстрее рефлексов Шиничи. В его руке оказался меч — без сомнений, он появился там благодаря волшебному ключу, — и этот меч стал рубить ветки, пытавшиеся запереть его. Потом он оказался в воздухе, во второй раз за этот вечер перелетев через перила крыши.
Но теперь Дамон идеально держал равновесие. Ни о каких переломанных костях и речи быть не могло — он изящно, по-кошачьи приземлился прямо около Бонни. Его меч описал вокруг Бонни огромную дугу, и все крепкие, похожие на пальцы кончики ветвей, державшие ее, оказались рассеченными.
Через секунду тело Бонни поднялось в воздух — ее держал на руках Дамон, легко соскочивший с грубо вытесанного алтаря и исчезнувший в тени у дома.
Елена выдохнула — до этого она задерживала дыхание — и вернулась к своим делам. Теперь ее сердце билось сильнее и чаще — от радости, от гордости, от благодарности, — когда она скатывалась по колючим, острым как лезвия иглам и словно бы ниоткуда возникла рядом с Мисао. Та попыталась нырнуть в сторону, но опоздала.
Елена крепко схватила лисицу за шкирку. Мисао испустила какую-то странную лисью жалобу и с такой силой вонзила зубы в руку Елены, что той показалось, будто она сейчас сомкнутся. Елена до крови закусила губу, чтобы не закричать.
Тебя растопчут, и ты умрешь и превратишься в перегной, сказало дерево на ухо Елене. Твой род станет пищей для моей семьи. Это был голос очень древнего существа, зловещий и очень, очень жуткий.
Ноги Елены среагировали моментально, даже не удосужившись посоветоваться с разумом. Они резко оттолкнулись от ветки, и у нее за спиной снова развернулись золотые крылья, похожие на крылья бабочки. Они не хлопали, а слабо подрагивали, держа ее прямо над алтарем.
Елена приподняла к себе рычащую лисью морду, так что она оказалась на одном уровне с ее лицом, — но не очень близко.
— Где две половинки лисьего ключа? — спросила она. — Отвечай, или я отрежу тебе еще один хвост. Клянусь. Не обманывай себя — ведь от этого пострадает не только твоя гордость. В этих хвостах скрыта твоя Сила. Что будет, когда у тебя не останется ни одного?
— Стану как все люди — кроме тебя, уродина.
Мисао опять захохотала, и смех был похож на прерывающееся дыхание собаки. Лисьи уши были прижаты к голове.
— Отвечай на вопрос.
— Ты все равно не поймешь моего ответа. Если я скажу тебе, что одна половинка спрятана в инструменте серебряного соловья — ты хоть что-нибудь поймешь?
— Значит, придется объяснить чуть более внятно.
— Если я скажу тебе, что одна половинка спрятана в танцевальном зале Блодьювед, ты сможешь ее найти? — И она снова оскалилась, часто дыша, делая намеки, которые не означали ничего — или что угодно.
— Таков твой ответ?
— Нет! — неожиданно взвизгнула Мисао и задрыгала лапами, как собака, которая возит ногами по грязи. Только вместо грязи был живот Елены, которой показалось, что лапы лисицы сейчас продырявят ей внутренности. Она почувствовала, что ее майка рвется.
— Я уже сказала: я с тобой не в игрушки играю! — крикнула Елена. Она подняла лисицу левой рукой, которая уже пыла от усталости. Правой она крепче взяла ножницы.
— Где первая половина ключа? — спросила Елена.
— Поищи сама! Надо всего-то обшарить весь мир и каждый куст в придачу.
Лиса снова попыталась впиться в горло Елены, и на этот раз ее острые зубы действительно царапнули плоть.
Елена усилием воли заставила себя поднять Мисао еще выше.
— Тебя предупреждали. Не говори потом, что ты не знала или что у тебя есть основания жаловаться.
Она щелкнула ножницами.
Мисао издала визг, который почти растворился в общем шуме. Елена, чувствовала, что устает все больше и больше, сказала:
— Брось наконец прикидываться. Посмотри на землю. Тебе никто ничего не отрезал. Ты просто услышала, как щелкнули ножницы, и стала орать.
Мисао попыталась заехать Елене когтем в глаз, и ей это почти удалось. Ну что ж. Теперь совесть Елены была чиста. Она не собиралась мучить лисицу — она собиралась отобрать у нее Силу. Ножницы залязгали — щелк, щелк, щелк, Мисао визжала и изрыгала проклятия, но люди-деревья, стоящие под ними, стали уменьшаться в размерах.