Возвращение: Тьма наступает (Сумерки)
Шрифт:
— Значит, я должен поверить, что, если я дам этой девушке ножницы... — говорил он, — она разрежет себе...
— Попробуй и убедись сам, — перебил его Шиничи, делая ленивый жест. Он сидел, прислонившись спиной к башенке посреди крыши, тщетно стараясь вести себя еще ленивее, чем Дамон. — Ты же видел нашу призерку, Изабель. Ты же сам принёс ее сюда — разве она попыталась сказать по дороге хоть слово?
Дамон протянул руку.
— Ножницы, — сказал он, и в его руке оказалась пара изящных маникюрных ножниц. Видимо, пока волшебный ключ Шиничи был у Дамона, магическая зона окружала его и в реальном мире. Он рассмеялся.
— Нет, нормальные ножницы. Садовые. Язык сделан из сильных мышц, а не из бумаги.
Теперь у него в руке лежал огромный секатор — явно не игрушка для детей. Он взвесил его на руке. А потом у Елены замерло сердце. Он поглядел прямо на нее, туда, где она пряталась в кроне дерева, поглядел сразу, не выискивая ее взглядом, — и подмигнул.
Елена могла сделать только одно — в ужасе посмотреть на него.
Он знал, подумала она. Все это время он знал, где я.
Вот о чем он шептал на ухо Кэролайн.
Что-то не сработало. Крылья Искупления не сработали, думала Елена, и ей казалось, что она падает куда-то вниз и будет падать вечно. Могла бы догадаться, что никакого толку не будет. Что с Дамоном ни делай, Дамон всегда останется Дамоном. А теперь он хочет, чтобы я выбирала — либо смотрю, как моих лучших подруг пытают и убивают, либо встаю перед ним и говорю, что согласна на его условия.
Что же ей делать?
Он великолепно разыграл эту партию, подумала Елена. Одна заложница наверху, одна — внизу. Даже если Елена каким-то чудом спустится на землю и попытается спасти Бонни, Мередит погибнет. Бонни привязана к четырем крепким столбам, и ее охраняют люди- деревья. Мередит ближе, на крыше, но, для того чтобы спасти ее, Елена должна сначала попасть туда, а потом пройти мимо Мисао, Шиничи, Кэролайн и самого Дамона.
И Елена встала перед выбором. То ли показаться им сразу, то ли сделать это тогда, когда ее вынудят к этому мучения одной из тех, кто стал практически частью ее.
Ей показалось, что она уловила какой-то слабый телепатический сигнал, когда Дамон, сияя, встал на ноги. И этот сигнал гласил: Это лучшая ночь в моей жизни.
Ты всегда можешь просто прыгнуть вниз, зашептал подобный туману гипнотический голос смерти. Сама положи конец пути, по которому ты идешь. Все равно он ведет в тупик. И тогда боль исчезнет... так просто.
— Нет, сейчас моя очередь! — выкрикнула Кэролайн, стремительно пройдя мимо близнецов и оказавшись лицом к лицу с Мередит. — Я и в первый раз должна была выбирать сама. Значит, теперь уж точно моя очередь.
Мисао истерически хохотала, но погруженная в транс Мередит уже сделала шаг вперед.
— Конечно, делай что хочешь, — сказал Дамон, но не тронулся с места — он стоял и слушал обращенные к Мередит слова Кэролайн:
— У тебя всегда был язык как у змеи. Почему бы тебе не раздвоить его ради нас — прямо здесь и прямо сейчас? Перед тем как ты порежешь его на кусочки.
Не говоря ни слова, Мередит вытянула руку вперед — как автомат.
По-прежнему не сводя глаз с Дамона, Елена медленно втянула воздух. Грудь сжимали спазмы — как тогда, когда прилипающая трава опутала ее и не давала дышать. Но ничто происходящее в ее теле не могло остановить Елену.
«Как же мне выбирать? — подумала она. — Бонни и Мередит — я люблю их обеих».
А больше мне ничего не сделать, осознала она, помертвев. И даже если я... сдамся Дамону, не факт, что он сумеет спасти обеих. Остальные — Шиничи, Мисао, даже Кэролайн — все они хотят крови. А Шиничи управляет не только деревьями, но и практически всем в Старом лесу, в том числе и этими жуткими людьми-деревьями. Что, если на этот раз Дамон взял на себя слишком много, пообещал то, чего не сможет выполнить? Он хотел заполучить меня — но, добиваясь своей цели, зашел слишком далеко. Я не вижу выхода.
И вдруг она его увидела. Внезапно все встало на свои места и оказалось кристально ясным.
Она поняла.
Елена посмотрела сверху вниз на Бонни, почти в состоянии шока. Бонни тоже посмотрела на нее. На ее маленьком треугольном личике не было никакой надежды на спасение. Бонни смирилась со своей судьбой — мучительной смертью.
Нет, подумала Елена, не зная, услышит ли ее Бонни.
Верь, мысленно сказала она.
Нет, не вслепую. Верь в то, что твой разум признает истиной, а твое сердце — верным путем. Я никогда тебя так просто не отдам — и Мередит тоже.
Я верю, подумала Елена, и ее душа содрогнулась от силы этой мысли. Она почувствовала резкий прилив внутренней энергии и поняла: пришло время действовать. Одно-единственное слово звенело в ее сознании, когда она встала и разжала руки, которыми цеплялась за ствол дерева. Это слово эхом отдавалось в ее разуме, когда она нырнула вниз головой со своей ветки, находящейся в шестидесяти футах над землей.
Верю.
37
Она летела вниз, и в ее сознании проносилось все.
Тот день, когда она впервые увидела Стефана... она была тогда совсем другой. Внешне — ледяной, внутри — сумасшедшей... или наоборот? Она все еще не могла прийти в себя после смерти родителей, которая произошла так давно. Пресыщенная жизнью и отношениями с парнями... принцесса в ледяной башне... желающая только одного — завоевывать, покорять... пока она не увидела его.
Верю.
А потом мир вампиров... и Дамон. И неистовое безумие, страсть, которая вдруг проснулись в ее душе. Центром притяжения был Стефан, но Дамон был огненным дыханием, на котором держались ее крылья. Как бы далеко она ни зашла, Дамон, казалось, всегда был готов заманить ее чуточку дальше. И она знала, что когда-нибудь они зайдут слишком далеко... для обоих. Но сейчас ей надо было делать что-то одно и очень простое.
Верить.
И Мередит, и Бонни, и Мэтт. Она изменила отношения с ними — о да, в этом нет сомнений. Поначалу, даже не понимая, как ей удалось заслужить дружбу таких людей, как эти трое, она не заботилась о том, чтобы обращаться с ними так, как они заслуживали. Но они все равно ее не бросали. И теперь она знала, как отдать им должное, — надо было просто умереть за них, если это понадобится.
Там, внизу, Бонни следила за ее падением. Следили за ним и с крыши, но именно в глаза Бонни она смотрела, падая; Бонни была изумлена, напугана, не верила своим глазам, была готова завизжать и в то же время понимала, что никакой визг не спасет Елену, которая летит вниз головой навстречу своей смерти.