Возвращение великого воеводы
Шрифт:
Перед погружением все привязались к единой веревке, вытравив конец подлиннее. Первым нырнул проводник, за ним – великий воевода. Адаш был последним. Нырнув, он почувствовал, что его тянут вперед, и ему лишь оставалось покрепче ухватиться за веревку. Уже через несколько мгновений он оказался на поверхности и смог свободно вздохнуть. Хотя слово «свободно» здесь вряд ли подходит. Этим зараженным миазмами воздухом нельзя было дышать свободно. Едва лишь вдыхая его, хотелось тут же выдохнуть обратно.
Проводник подал сигнал, и семь человек, растянувшись цепочкой вдоль связывающей их веревки, последовали за ним. Весь дальнейший путь до колодца оказался именно таким, как и описывал его грек-проводник. В колодце они разделились. Шесть человек ушли вместе с проводником, Адаша же великий воевода оставил в колодце.
Слегка приподняв решетку, закрывающую вход в колодец, Адаш посмотрел в сторону кухни. Никого. В конюшне коротко, но громко заржала лошадь. И вновь тишина. Здесь у поверхности дышалось полегче. «Подожду их так», – решил Адаш, но тут сзади раздался звук, который он отличил бы от любого другого даже во сне. Такой характерный лязгающий, жестяной звук издают трущиеся друг о друга части воинского доспеха.
Удерживая над головой тяжелую решетку, он развернулся на 180 градусов. Так и есть, караул. Впереди разводящий, за ним – еще четверо. Они пока еще в самом дальнем углу двора. «Какого черта их сюда занесло? Проводник же говорил, что в этом дворе никогда не бывало постов!» – удивился Адаш. И все с луками, даже разводящий. Разве в караул ходят с луками? Идут медленно, ступают осторожно. Лязгающий звук, донесшийся до него, – это случайная оплошность. «Нет, не караул это. Это засада!» – наконец-то сообразил Адаш, глядя, как осторожно, растянувшись цепочкой, движутся по-над стеночкой ромейские воины.
Похоже, во дворце о похищении базилевса уже знают, но шума не поднимают. Боятся, что похитители прикончат базилевса в случае тревоги. Толковый все-таки парень – начальник дворцовой стражи. В принципе Адаш на его месте действовал бы так же – скрытно послал бы лучников к каждому, обычно не охраняемому выходу из дворца. Ведь он не знает, кто украл базилевса, зачем украл и где его в настоящий момент держит.
«Разводящий» жестами указал каждому лучнику его позицию. Один из них спрятался за толстым стволом старого ореха, всего лишь в десяти шагах от Адаша. Еще один в конюшне, двое – на каретном дворе, сам же «разводящий» вошел в дом для прислуги.
Одна стена, образующая двор, глухая, три другие образованы одно– и двухэтажными флигелями. Арка входа – на дальней стороне. У входа во двор висит фонарь. Второй фонарь – у входа в дворцовую кухню. Лучники заняли прекрасную позицию. Самый дальний из них, тот, что за орехом, от кухонной двери находится не далее пятидесяти шагов. Похитители под фонарем будут прекрасной мишенью. Лучники в таких условиях перещелкают их как тетеревов. А базилевс, если он до сих пор жив, останется цел и невредим. Да. Пожалуй, Адаш поступил бы так же. Плюс к этому устроил бы секреты из лучников на стене, окружающей дворец. Либо те, либо эти обязательно подстрелят похитителей.
Ближний к Адашу лучник встал на одно колено, прислонившись плечом к дереву. Лук с наложенной на него стрелой он так и не выпустил из левой руки, уперев его одним концом в землю. Держа над головой решетку, Адаш выбрался из колодца по пояс. Слава богу, он находится у лучников за спиной, и остается только надеяться, что они не разгильдяи какие-нибудь, постоянно крутящие головами из стороны в сторону, а добросовестные воины, честно выполняющие поставленную перед ними задачу – держать под прицелом выход из кухни. Во дворе, конечно, темновато, но не настолько, чтобы не разглядеть столь крупную фигуру. Нежненько, как спящего младенца, Адаш положил решетку на землю и вылез наружу.
Давно, конечно, миновали те времена, когда он был лучшим пластуном в своей сотне и на спор мог даже подползти вплотную, на бросок аркана, к пасущемуся стаду сайгаков. Ползти теперь пришлось как-то полубоком (пузо мешало), но ничего, бедняга-лучник даже не шелохнулся. Одним броском Адаш вскочил на ноги и, зажав ладонью рот своей жертвы, потянул ее на себя. Валясь на спину, чикнул кинжалом по открытому горлу лучника, ловя в то же время ногой его лук, чтоб не стукнул об землю. Какое-то время полежал, прикрываясь телом врага. Ни одной стрелы, хвала всевышнему, к нему не прилетело, а это значило, что проделанный им трюк не привлек внимания потенциальных зрителей.
Усадив зарезанного лучника спиной к дереву, Адаш пополз к стене конюшни. Спрятавшегося там лучника он не видел, лишь чернел перед ним проем распахнутой настежь калитки. В это время вновь заржал конь, встревоженный, видимо, присутствием постороннего. Адаш подполз ближе и услышал негромкий голос. Лучник пытался успокоить коня, но тот испугался еще больше, принявшись бить копытом в стенку денника. Лучшего момента и желать было нельзя. Адаш ящерицей юркнул в уютную, пахнущую родным домом темноту и, наткнувшись на чужака, молниеносным движением снизу вверх всадил ему кинжал в низ живота, под панцирь. Тот хрипло потянул в себя воздух, но Адаш уже был на ногах и, зажав ему рот, перерезал горло. Конь, почуяв запах крови, взбесился пуще прежнего, вовсю молотя по стенке копытами задних ног. Беспокойному животному стали отвечать и другие лошади, и такая поднялась какофония, что Адаш только и успел, что подумать: «Сейчас сюда кто-нибудь явится», – а подумав, прижаться спиной к воротам. И точно. В проеме калитки возникла голова и что-то сказала. Рассмотреть говорящий ничего не успел, ибо был тут же схвачен могучей рукой за загривок, втащен внутрь и угощен метким ударом кинжала.
Адаш сорвал со спины арбалет и выглянул наружу. Четвертый лучник стоял от него шагах в пятнадцати, прячась за приоткрытой створкой ворот каретного двора. Но прятался он от тех, кто должен был появиться из кухни, у Адаша же он был как на ладони. Впрочем и Адаш был у него как на ладони. С одной только поправкой. Он обладал преимуществом внезапности. Лучник не успел ни крикнуть, ни поднять свое оружие, как арбалетный болт пригвоздил его к створке ворот, войдя прямо в горло.
Оставался еще «разводящий», спрятавшийся во флигеле прислуги. Уже не особо стараясь прятаться, Адаш в два прыжка преодолел расстояние от ворот каретного двора до входа во флигель и влетел внутрь, держа перед собой кинжал. Несмотря на темноту, почувствовал – никого. Прямо перед ним угадывалась лестница, в два марша уходящая на второй этаж.
– Исидор? – послышался голос сверху.
«Черт, он поднялся на второй этаж, – сообразил Адаш. – Отличная позиция. Как он меня, старого дурака, сверху не снял…»
– Кхе-кхе… – ответил он.
«Разводящий» что-то опять спросил по-гречески.
– Кхе-кхе… – вновь откашлялся Адаш, втискиваясь под лестницу.
«Разводящий», что-то злобно бурча, устремился вниз. На площадке остановился, судя по всему присматриваясь. Никого не обнаружив, спустился к самому входу. Теперь между ступеней лестницы Адашу прекрасно был виден его темный силуэт на фоне дверного проема.