Возвращение Ворона
Шрифт:
На конюшне я приобрел у двух конюхов молодого двухлетнего гнедого жеребца, которого оставили и не забрали паломники.
Обычное дело. Монастырь служил точкой притяжения страждущих, которые могли оставаться в кельях месяцами.
На это время они полностью отрекались от мирской жизни, в том числе и от своих животных. А лошади требовали ухода и корма.
По уговору с паломником, если хозяин не забирал лошадь по истечению недели, монастырь мог продать животное по заранее оговорённой цене.
Деньги за
Здесь очень часто оставались лишние животные и все знали, что при монастырях можно купить вполне приличного скакуна.
Не боевого коня и не парадную кобылу, но отличную рабочую лошадку.
Мой гнедой не имел клички, монахи не помнили, как зовут коня и не пожелали листать в журналы регистрации. Они отдали мне его за полкопейки, без лишних вопросов
Я так и назвал его — Полтинник. У него была густая, коричневая шерсть, умные глаза и спокойный характер. Еще за столько же они продали мне седло и упряжь.
Мы, обе стороны хлопнувшие по рукам, осталось довольны сделкой.
Сдав ключи от матушкиной кельи привратнику, я выехал в сторону Паринок И Екатериненской Пустоши по Каширскому тракту до появления первых лучей солнца.
Уезжая я не заметил, как пригнувшаяся тень человека с капюшоном, натянутым на голову, скользнула к помещению, в котором я недавно активировал руны.
Просунув отмычку в замочную скважину матушкиной кельи, тень пробралась внутрь.
Она пошарила в темноте по комнате, и найдя морские булыжники под кроватью, засунула их себе в рюкзак-котомку.
Оглядевшись по сторонам, человек в капюшоне притворил за собой дверь, запер ее и покинул территорию обители незамеченным.
Я же, взяв быстрый темп, пустил коня легким галопом.
По моим подсчетам, если давать коню передышки то, мне понадобилось бы шесть часов, для того чтобы добраться до обители на которую указывали руны и в которой находилась Гаврильевна.
Важно было приехать туда до полудня, все ближайшие монастыри принимали посетителей с утра и до обеда. Ровно в полдень ворота закрывались и мне пришлось бы ждать еще сутки чтобы попасть внутрь.
Пустоши от столичных скитов отличались суровой дисциплиной и отличной охраной. Скорее всего, попасть внутрь по крепостной стене, мимо ворот было невозможно.
Где-то на середине дороги я остановился на почтовой станции, чтобы дать Полтиннику отдохнуть и самому подкрепиться.
По моим подсчетам время было уже примерно семь часов утра. Заря нарождалась на востоке, озаряя серое небо первыми лучами солнца.
На узловом пункте царило небольшое оживление. Здесь останавливались на отдых вестовые, купцы, странники и паломники разного рода.
Станция обменивала лошадей, при ней имелся трактир и гостиный двор, лавки и кузнечная мастерская, где можно было подковать коня.
Прежний хозяин Полтинника
Кузнец оказался надежным, добродушным мужиком, который внимательно выслушал меня, не стал подтрунивать над юным клиентом и с благодарностью принял оплату за подковы
От него веяло честностью и ответственностью. Поэтому я спокойно доверил ему коня, а сам отправился завтракать.
Войдя в трактир, я увидел разномастный и шумный народ собравшийся внутри. На меня никто не обращал внимания.
Я выбрал свободный стол и уселся за него.
Ко мне подошла хорошенькая дочка трактирщика и приняла заказ.
С утра из еды в трактире подавались каша и ломоть ароматного хлеба с медом. Я отказался от медовухи и кваса и попросил просто теплой воды.
Я разглядывал ранних посетителей, пока не увидел, что в помещение зашел человек с головой покрытой капюшоном. Он заскользил глазами по столам и людям.
Я не видел его лица, но почувствовал, как он задержал свой взгляд на моем столе всего лишь на мгновение. Его выдало то, что он проявил внимания ко мне чуть больше, чем к остальным.
Затем он уселся за свободный стол потребовал медовуху, указав, что желает ее выпить поскорее, сославшись на то, что спешит.
Я продолжал наблюдать за ним краем глаза украдкой. Что-то в его образе показалось знакомым, но я не мог вспомнить, где именно я его видел
Получив свою кружку с медовухой, он едва отпил из нее, затем встал расплатился, и, не дождавшись сдачи, спешно направился к выходу.
Его поведение было довольно-таки странным, и когда он проходил мимо меня я обратился к нему. Я хотел разглядеть его лицо и рассчитывал, что он повернётся ко мне.
— Любезный, вы забыли сдачу, — дочка трактирщика стояла растерянная с монетами мелкого достоинства в руках у его стола.
Услышав мои слова человек едва притормозил, не стал останавливаться, а затем почти бегом вышел из трактира. Он так и не посмотрел на меня.
Мы переглянулись с дочкой трактирщика. Она пожала плечами забрала деньги, кружку с недопитой медовухой и понесла ее обратно за стойку.
Мне стало интересно на чем прибыл этот путник.
— Я сейчас вернусь, поставь пожалуйста, мою кашу на мой стол, — обратился я к девушке, которая кивнула мне в ответ.
Я направился вслед за человеком в капюшоне на улицу.
Выйдя за дверь, я попытался разыскать его взглядом, но его нигде не было видно. Его не были ни у коновязи, стойки куда привязывали лошадей. Ни у самой станции, где толпились вестовые, ни у лавки, ни у кузни.
Это было очень подозрительно, потому что он не мог никуда далеко уйти за столь короткий промежуток времени.